В стародавние дни, когда первая дрожь речи коснулась губ моих, я взошел на святую гору и заговорил с Богом. «Учитель, я – раб твой. Плоть твоих слов стала закона буквой для меня и подчиняюсь я сему закону во веки веков ежесекундно».
Но Бог не был столь глуп, чтобы отвечать мне. Он, надменный, любил скончавшиеся во чреве туч бури.
И тогда чрез тысячи лет я взошел на святую гору и заговорил с Богом вновь. «Создатель, я – твое творенье. Из глины поспешил ты, модник, слепить меня, и вот теперь я задолжал тебе рудники Вселенной».
Но Бог не был столь глуп, чтобы отвечать мне. Он, внетысячелетний, любил стрижей, погибших в бурю, надломленные крылья.
И тогда чрез тысячи лет я набрал высоту, добравшись до святой горы, и заговорил с Богом. «Отче, я – сын твой. В жалости и любви ты даровал мне жизнь, и, след любви твоей и поклоненья, наследую твое я царство».
Но Бог не был столь глуп, чтобы отвечать мне. Он, туманный, любил вуали сдержанных холмов своей умершей бури.
И тогда чрез тысячи долгих лет набрал я высоту, стремясь к святой горе, и заговорил в который раз я с Богом. «Бог мой, цель моя и претворение, я – твой вчерашний день и славное завтра твое. Я – твой земной источник и твой цветок небесный. Вместе растем мы пред ликом Солнца».
Тогда Бог наклонился ко мне, и в моих ушах зашептались слова любви, и озеро услыхало их, и ручей, что торопливо бежал к озеру, залпом выпущенный с гор. И когда спустился я в долину, откровения Божьи уже поджидали там моего прихода.
Свидетельские показания Нафанаила
ИИСУС НЕ БЫЛ КРОТКИМ
Они говорили, что Иисус из Назарета был смиренным и кротким.
Они говорили, что он был справедливым человеком, законопослушным и тому подобное, короче, был слабаком, и часто его сбивали с толку строгость и сила противников; и что если доводилось ему сталкиваться с людьми авторитетными и уважаемыми, он становился подобен агнцу пред рыкающим львом.
Но я говорю, что Иисус пользовался уважением среди людей, он был ведом бедноте и проповедовал на холмах Галилейских и в городах Иудеи и Финикии.
Этот человек нашел в себе силы сказать: «Я живу, а значит, иду путем истины».
Этот кроткий и любящий человек смог заявить: «Я – в Боге, Отце нашем; а наш Бог, Отец всевышний – во мне».
Этот смиренный человек посмел во всеуслышанье вскричать: «Тот, кто не верит в меня, не верит ни в саму жизнь, ни в жизнь вечную!»
Этот нерешительный человек говорил: «Я пришел дать вам не мир, но меч».
Ведь осмелился он, мягкотелый слабак, сказать: «Царство мое выше ваших царств земных».
Он нашел в себе немыслимое мужество повторять все вновь и вновь: «Уничтожьте эти храмы, и я возведу вам новый в три дня».
Да смог ли бы трус пред лицом власть имущих выкрикнуть: «Лжецы, сквернословы, мерзавцы и дегенераты»?
Смог ли бы трус сказать властителям Иудеи все это? Кроткий и смиренный?
Нет. Орел не создает гнездо свое в ветвях плакучей ивы.
Я испытываю отвращение, слыша, как называют Иисуса смиренным и кротким, справедливо законопослушным с жестокосердными. Может быть, Иисус и не был Богом, но ничтожным его тоже не назовешь.
Да, мое сердце задыхается от отвращения к таким глупцам, говорящим так. Горний дух не может быть беспечно кротким и доверчиво смиренным.
из книги Джебрана
