из VIII беседы "О созерцании" Иоанна Дальятского
(запись под замком, поэтому без ссылки)
Когда божественный свет воссиявает в душе, и соделалась она едина с ним, проходит она умопостигаемым образом все природы: небо и землю, горы и моря, людей и все плотные тела, и, в меру своей чистоты, зрит она их такими, какие они есть. Сие – созерцание телесных [природ], и просвещение человека каждым из сих вещей именуется «помышлением творений».
Затем, вместе со святым и божественным светом, она превосходным образом соделывается проста среди всех простых и духовных [ангельских] природ и зрит их такими, какие они есть. И пребывает вместе с ними в видении, единстве, подобии (dmūṯā) и их возглашении Трисвятого, которое есть изумление (tahrā) и непрестанное безмолвие и которое происходит от всеобщей Жизни в живом огненном движении. Сие – созерцание умопостигаемых природ.
Затем она величественным образом освещается и погружается в святой и возвышенный в блистаниях свет, и поглощается славою его видения и приходит в изумление. И возвышается она вся пред своим видением, словно его не существует, и забывает саму себя, поскольку соделывается единой со светом славы Величия Его. Она пленена оцепенением (temhā) его красоты и лицезрит достославные Ипостаси посредством ведения, то есть неведения, которое превыше всего познаваемого (ydʕn) и всего познающего (yaddūʕā).
Даже самый великий глава ангелов не в силах выразить качество и род сего видения, да и невозможно им изъяснить друг другу то, что касается его, даже среди их чинов, пылающих в свете и Духе Жизни; но оно [созерцание], посредством Духа совершенства, воссиявает внутри каждой из святых ипостасей, и [каждая] восприемлет в своем уме (hawna) его облик и удостоверение относительно его без посредничества своего соратника. Сие – область Мiра Нового, и они восприемлют ее благодаря Святому Духу, как при оном грядущем изменении, когда помимо Него не будет там посредника между Ним и теми, кто приемлет Его дары. Он Тот, Кто подает, и Тот, Кого приемлют; Он Тот, Кто являет, и Он Тот, Кто предстает созерцанию любящих Его; Он Тот, Кто снисходит в Своей любви, и Он Тот, Кто восприемлется светоносными умами (hawna): то есть Он Тот, Кто воссиявает в них и показует Свою красоту тем, кто любит Его, внутри них и в услаждение им. Он – источник жизни и источает в блистающих умах (mad'â) Свои лучи, дабы пришли они в ликование. Он Тот, Кто соединяет умы (hawna) их с Собой и изменяет их по Своему образу (dmūṯā), и вне, и внутри себя, и от себя они дышут Им.
Так и здесь те, чьи умы (mad'â) чисты, восприемлют сие созерцание, и к нему подвижники направляются посредством ангелов. Никакое творение не властно над ним, чтобы сообщить его своему соратнику, но воссиявает оно в уме (hawna), соединяет их с собою и являет свою славу и, как мы сказали, напечатлевает в нем видение своих поклоняемых Ипостасей. Оно есть видение Святой Троицы, как можно о нем сказать, ибо оно, по милости, открывается тем, кто чист. Блажен, кто возымел попечение и отвергает все, дабы его обрести! Все мы да удостоимся его по благости поклоняемого нашего Бога! Аминь.
Порой Дух, его путеводитель, увлекает ум и окунает его в море сущностного Света. Один брат сказывал мне: «Когда милости Отца осиявают меня и восхищают ум мой к сему славному видению, то, прежде чем будет поглощен он оцепенением (temhā) и неведением, и будет приведен в онемение, вижу я свой ум увеселяющимся в Море Жизни: он купается в волнах света, погружается, всплывает, вдыхает благоухание Жизни, оцепеневает, восходит, утопает, сияет, нежится в излиянии Его величия, приходит в ликование, сокрывается в свете, от рачения и радости приводится в горячность, воспаряет и летает без ограничения, проникает в глубину Его славы, изменяется по образу Его изумительного сияния, зрит в Нем ангелов света, которые неизреченно блистают, простирается вместе с ними и возглашает дивным образом Трисвятое.
Затем оно [созерцание] влечет его [ум], чтобы превосходным образом проник он в глубину святого света, и видится в Нем словно на горе света в многочисленных сияниях; и приводится он в онемение видением Красоты, сокрываемой светом; и пленяется он славою Всевышнего. И все существующее бывает для него как не существующее, и даже не ведает он самого себя. Такова душа, умершая для всего, ибо посредством своего созерцания воскрешает ее Отец всего.
[Еще] сказывал оный брат: «Иногда ум пребывает в сем вхождении ведения, которое лишено ведения и воздвизаний, одно краткое мгновение или один час, или весь день, или всю ночь. Как благоугодно Духу, [такова] и величина сего дарования. Однако и после исхождения оттуда, остается он без мiрских воздвизаний приблизительно целую неделю. Что же касается великих степеней, то я, говорил он, не знаю [точно], сколько [времени ум] погружается в свет и сколько пребывает в оцепенении (temhā) восхищения; но я знаю, что сие [может продолжаться] много недель. Затем ум помрачается, и постигают [его] искушения.
Порой человек видит в своем сердце небо и ангелов и порой – блистания Духа, которые непрестанно воссиявают в сердце. Иногда внезапно появляется в нем столп неизреченного Света, и воздвизаются внутренности его, [ища] выхода по причине величия силы Света и крепости радости. Порой созерцаниет он восходящую в его сердце Звезду, в многочисленных сияниях и изумительной красоты, и которая есть Христос, являемый любящим Его для увеселения их сердца.
Когда одного брата Дух неизреченным образом услаждал сими благами, Он глаголал в нем и говорил ему: «Сладостны для тебя сии вещи; претерпи также ради них и вещи горькие».
Если некто, мудрствуя [об этом] безрассудно, порицает [нас], – поскольку написали мы об этом во многих местах , – мы возразим на его нелепую мысль (tar‛īṯā), что если бы мы все дни нашей жизни писали книги, посвященные сим предметам, то не смогли бы исполнить того, что требует справедливость, но и разум (tar‛īṯā) тех, кто любит Бога, даже и не удовлетворил бы своего желания и не насытился бы, ибо повествования о сих вещах слаще для него более всех благ. Мы также знаем, что немощному, чьей разум (tar‛īṯā) [объят] мiрскими страстями, не доставляет удовольствия пространное повествование о жизни тех, кто чист, потому что изобличает его собственная совесть, и приходит он в стыд. Но пусть заткнет он уши свои, дабы смогли слушать наследники Божии!
Кто скажет о наслаждении, происходящем от сих вещей, которое укрепляет и помазует души тех, кто чист, и которым орошается также плоть, кости и суставы? Кто изъяснит приятность святого благоухания, которое исходит отсюда, и изменяет посредством своего действия душу и тело, и даже одежды, которые на нем? Или кто расскажет о божественном огне, который ниспадает на сердце в эти часы и охватывает всё тело и душу? И [тогда] сердце бывает воспламенено, что воспаряет ввысь от крепости горения, так что даже земля нагревается под ним, и, по причине силы его действия, орошается водой, как весьма часто я видел сие происходившим с одним из братьев. Кто возглаголет о рачении, соединяющем со Христом во время сих изумительных видений и посредством коего сердце изменяется, и человек выходит из своего чина, так что не в силах он удержать свою воспламененную душу, чтобы та [не] взмыла ввысь от вышеестественной горячности и приятности в своем сильном стремлении пребывать в оном славном видении? Или кто даст знать о единении с Богом ума (hawna), который объемлет собою все миры духовные и телесные, подобно Богу, Своему Творцу и Объединителю, Коий в сущностном Своем простирании непостижимым образом [суть] во всем и превыше всего? Какой язык способен показать [сие] посредством силы слова, облекающей ум (hawna), через излияние сердца и единение ума (mad'â) с ведением [нашей] надежды, когда он избавляется от блуждания и страстей, и помыслов, а также от полезного поучения, молитвенных воздвизаний, и пленяется любовью, и ею обращает в бегство чуждые силы и упраздняет мiрские воздвизания?
Никто не обретал и не обретает сих вещей, разве тот, кто низвел себя ниже всего и соделался в своих глазах презренным и уничиженным и, ничего не значащим, и кто проявил терпение, когда испивал страдания и горести от бесов, естества и ближнего, и все, что происходило с ним, счел [за должное] и что за свои многочисленные злодеяния заслужил он получить гораздо более сего. Никто не бывал освящен Господом, кроме того, кто всегда представлял себя пред Ним как нечистого. Сего-то Он, радуясь, освящает, дабы соделался он возгласителем «Трисвятого» в Его честь; но тому, кто считает себя святым, Святой говорит: «Поскольку не чувствуешь ты во Мне нужды, оставайся со своей святостью!». Господи, сподоби меня вместе с сотаинниками Твоими узреть откровение славы Твоей во всякое время внутри нас! Аминь.
Я прошу тех, кому повстречаются сии беседы, чтобы никто, по причине волнения своих воздвизаний и беспорядочности своих [телесных] чувств, не стал думать: «А каким образом наступает оное спокойствие у того, кто достиг сих даров?». Ведь сии вещи – не от естества, а также не от воли, но тогда, когда благодать Духа посещает человека по причине добродетелей, совершаемых им и в притеснении и смятении. С этой поры она укрощает и умиротворяет не только беспорядочные и смущающие движения, но и даже воздвизания горячности о Боге; и рачение о трудах пременяет она на спокойствие, оцепенение (temhā) и услаждение, и опьяняет его видением славы Вседержителя. Приемлет он изменение во всем, что касается его и, вместо того, кем он был, становится он иным; он изменяется в собственных очах и забывает, кем он был прежде, ибо бывает рожден он от Духа вместо духа. Благодать Духа непрестанно почивает на его уме (hawna) и исполняет его изумлением (tahrā) и восторгом (dummârâ); она показывает ему саму себя, и он приходит в ликование и вдыхает благоухание сладости ее, когда желает она подать ему [сей дар]. И бывает он погружен в услаждение и неизреченное умиротворение. Затем она оставляет его, и он страдает, приходит в смятение и отчаивается в собственной жизни. И вновь воссиявает она в нем в неистовом сиянии и свете, и приходит он в онемение. Да будет благословен день оный, и блаженству его да не будет конца!
Да дарует Господь всем любящим Его познание сего на опыте! Аминь. И да соделает Он почивающей тайну сию в умах (mad'â) тех, кто будут устремлять взор к сим образам до дня, который будет исполнением времен. Да приведутся мне на память в сем месте все поколения, что будут после меня. Относительно тех, кто памятуют о немощи моей, пусть вспомнит о них Господь и приведет им на память блаженство [оного] дня. Да преисполнит их красота Его видения и изумление (tahrā) Его славой. Да опьянятся они Его рачением и сладостью Своего услаждения, и благодаря ей да забудут они тленный мiр и все его тленные вещи, без их множественности, один в Одном и с Одним. Да погрузятся они в Его славу и да будут сокрыты от всякого зрака врагов их, и да будут вдыхать они Жизнь от утробы Его, и да презрят жизнь временную. Да вознесутся они на волнах величия Его со святыми Силами, воздвизающимися во всеобщей Жизни – в месте, дыханием обитателей коего является Святой Дух! Аминь. Ему же слава из уст нас всех, и да сподобит Он всех нас наслаждаться славою Его во веки веков! Аминь.
