Прп. Каллист Ангеликуд.
Из труда его, называемого «Исихастское утешение»
Слово XXII Исихастская практика
1. Нет покаяния вне исихии и нет, каким-либо образом, ни прикосновения к чистоте без анахоретства, ни возможности вместе с беседами и лицезрениями человеческими общения и созерцания удостоиться Божиих. Поэтому те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься, и достичь и вкусить общения и созерцания Бога, каковое [благо] есть предел и цель по Богу жительствующих и задаток, так сказать, вечного и Божиего наследства, богоустановленным образом ищут безмолвия и того, чтобы уединяться и избегать людей, и целесообразно творить все с надлежащим устроением души. Основание этим [вещам] в безмолвии, несомненно: скорбь, самоосуждение, о самом себе невысокое мнение, вследствие которых, чтобы чище еще благо сие становилось — бдения и стояния, воздержание и труд телесный, предел которых, кратко говоря — струя слез, бегущая из глаз смиренномудрствующих. В сокрушении, конечно, сердца так к очищению прилагают старание они, так через делание достигают они чистоты. Этому, в свою очередь, предел — мир помыслов, подобно как тем [благам], как сказал я уже — поток слез. С этого времени начинает ум естественным образом исследовать природу сущего и улавливать устроение Бога и мысли Его постигать и совершаются деяния Силы и Мудрости, Славы и Благости и иного, созерцаемого окрест Бога. И тайный смысл Писания постигает он, и чрезвычайных его изведывает благ, и премирных красот вкушает и вместилищем Божией любви становится. И так охватывается вожделением и радуется, и веселится, до предела добродетелей взбежав уже, ни одной прелести в таковых [вещах] не испытывая и не опасаясь. Лишь падения и греховные желания, и неподобающие движения по многим причинам, как изменчивый [еще] претерпевает он, [оказавшись] в которых, должно вновь обретать себя вдали от отчаяния утвержденного и Богом человеколюбцем надеждой окрыляемого, слезами и молитвами и другими описанными добродетелями занимающегося и в Боге любви, насколько позволено [будет], вкушающего рай. Ничего сверх того не видя, — ни вида, ни тела, не образа, ни другого чего, кроме, как только кратко сказать, слез и мирных помыслов, и любви Божией. Ибо в них незаблудным оно сохраняется и спасение подается душе смиренномудрствующей и воздержанной и молящейся во Христе Иисусе Господе нашем.
2. Когда сидишь ты в келии своей, ум твой в смирении [своем] да имеет дерзновение к Богу: смирение — от собственной ничтожности и негодности, а дерзновение — по причине беспредельности любви Божией и долготерпения, которое имеет Он по отношению к людям. Так в достоинство Божие вводится душа, впрочем, лишь когда осознает саму себя грешной, [а не сразу]. Однако, по причине человеколюбия Божиего, все же отваживается она и укрепляет себя надеждой на Создавшего ее. Поэтому великий Павел предписывает, говоря: Да приступаем с дерзновением к престолу благодати32. Ибо, воистину, дерзновение к Богу есть некое око молитвы или крыло ее или состояние некое странное. Не когда кто дерзает, словно отважный, [как бы говоря Ему]: [Отойди от меня] прочь!33 — и от настроения этого вдали [от Него] оказывается, но когда помыслом неслыханного человеколюбия и любви и долготерпения Божия в надежду божественную окрыляется [человек]. Молись, итак, с дерзновенным нравом, во смиренном образе мыслей, добрыми надеждами поддерживаемый на предстоящее в Боге, как сказано уже, во Христе Иисусе, Господе нашем.
3. Необходимо тебе всегда старательно держаться того, что успокаивает 34 тело и избавляет от беспокойства ум. Это — умеренная пища, небольшое питие, сон короткий, стояние по силе, преклонение колен для [стяжания состояния] достижимого внешним смирением, дешевая одежда, словно крайне малое [и лишь] вынужденное, долулежание и другое, что чрезвычайно смиряет тело. Вместе с этим, конечно, нужно держаться тебе того, что пробуждает ум и, к Богу прилепив, [в достижении цели его ему] содействует. Это — умеренное чтение Священных Писаний и их святых толкователей, псалмопение внятное, наставление от того, что говорится в Писаниях и от удивительных [вещей] созерцаемых в твари; и молитва устами до тех пор, пока из сердца [Сама] святая благодать Духа не исторгнет ее отчетливо. Ибо тогда другой праздник и другому торжеству время — не от уст произносимой [молитвы], но из сердца совершаемой Духом. Этого ж ныне вот так ты ищи: преклоняя колена, столь часто, как можешь и, так утвердившись, молись. Оставив молитву, читай, как было сказано, и снова возвращайся к молитве. И, тот час же, отстав от молитвы, к усиленному псалмопению побуждай себя, и затем впоследствии вернись к молитве. И, снова оставив [ее], в вышесказанном поучении стань соразмерно и потом опять принимайся за молитву. И рукоделием необременительным занимайся, препятствующим беззаботности, как от Отцов ты слышал уже, о, освященный!
4. Во всех своих по Богу делах, от зари до зари веди впереди молитву, ибо, оставив молитву, мы переходим к другим вышесказанным [деланиям]. Однако, когда явится в душе умиление и благодать Духа, как от источника некоего, обильно изольет из сердца [твоего] молитву, тогда от всего удержав себя, лишь молитвой и созерцанием наслаждайся в рае любви Божией.
Всех дел благих вождем ты имей молитву. Покаяния слезы она рождает. Устремленная помышлять только Бога — мир наивысший, миру помыслов прекрасно она способствует. Божией любви она родительница. Разумное начало души лишь она очищает. Бога являя виновником очищения и ангелов, влечение души уводит она к чистому Богу. Ибо [молитва], будучи предана Богу и собеседуя с ним — благом неведомым и чрезвычайным, и прекрасным, естественно, все желательное начало прилепляет к Богу. Яростное же начало души настолько она укрощает, насколько [человек] умаляется, и просит [она] и призывает Бога и душу смиряет припаданием к Нему. Ибо всякий просящий и призывающий [и при этом] несмиренный или гневающийся не имеет рассудка. Поэтому, собравшего, так сказать, все силы души и все энергии ее, телесные и духовные, священная молитва очищает и обновляет, и особенно приобретшая в спутники себе созерцание Бога и следующее [за этим] божественное рачение в безмолвном укладе и образе жизни, согласно прежде сказанному.
5. Из места сердечного истекает слеза, пусть там мыслит и созерцает разум твой направленный внутрь тебя. И пусть невозмутимо в молитве посредством носового дыхания, сколько можно, он остается там. Ибо [делание сие] — чрезвычайно полезное, и от теснящих [ум] и многоплачевных [вещей] уводящее, и пленение его разрушающее, и дух мира сохраняющее, и внимания основание, и в нахождении места сердечного, вместе с Богом, помощник, благодатию животворящего Духа во Христе Иисусе Господе нашем.
Заботься, как блюдешь ты во всем, превозлюбленный, послушание, которое немедленно находило бы помощь Подателя Бога, без затей [достигаемое] отсечением собственной воли в наиболее бедном образе жизни. Ибо стяжание, как я полагаю, есть урон духовному, порождающее бури житейские и лукавство, полный беспорядок и помрачение. Об этом заботясь и через радение [об этих вещах] приобретая смирение, поднимайся посредством молитвенного обращения ума к Богу и в Божественных [вещах] упражняйся, укрепляясь к этому изучением богонаписанных посланий, поскольку, конечно, в таковом поучении почерпнешь и испьешь ты «воду из неиссякаемого источника»35, то есть слезу из невысыхающих глаз.
Ищи старательно и постоянно посредством дыхания того, чтобы тихо молиться тебе внутри сердца (только посылая туда разум, настолько допускай его [туда], насколько смирен он нравом), и [чтобы], творя сие, пребывать там, сколько возможно. Таким образом, ты снова обрящешь во время божественного посещения вместе с духовной радостью сердечную теплоту и влечение возрожденное ко Христу Иисусу, и тогда увидит ум [твой] от сердца сверхъестественно бьющий [некий] водопад или поток или струю Духа, — то самое, что животворящей и освящающей энергией Святого Духа названо святыми Отцами. И будет у тебя наслаждение невероятное и, несомненно, безмятежье и мир.
6. Так вот, с того [времени] счастливо укрывшись в безмолвном месте, позволь уму исследовать знание сущих и этим как книгой и законом Божиим упражняться, стяжая [через это], а наиболее через большее попечение о преждесказанном и Божию милость, [то есть] приснодвижную или присносияющую Божию или энергию, [как] желает сказать некто, или наитие. И оттуда отправляясь, будешь ты естественно возведен в ясные созерцания [сущего] окрест Бога. Затем, таким образом, в свете познания увидит он невыразимо Бога невидимого, [который] если и назван [кем-то] постижимым, [то постижим Он] бесформенно. И после этого ум созерцает в Духе Божественную Троицу и по поводу лиц размышляет и поражается Троице: Каким образом Отец — есть Отец? Каким [образом] Сын — Сын? Те, у Которых, насколько познали мы, ни Отец не является отцом, ни Сын — сыном? Поскольку, конечно же, выше всякого отца Сущий Отец и выше [всякого] сына — Сын. Ибо Отец есть Отец образом преестественным, и Сын есть Сын, также, совершенно непостижимый. Каким же образом и Дух исходит из одного Отца — причем, именно, не по образу рождения, как Сын имеет Он существование, а по образу исхождения, и чего объяснить невозможно — то есть, что есть рождение и что — исхождение, и что — личностное различие между этих единосущных? Каким образом произошли, по всесвященному Дионисию, в [наших] сердцах от невещественного и неделимого Отца36 осияния [Его], противоречащие, упомянутому мною, различию Лиц?
И кроме этих [вещей] созерцая «Трех бесконечных бесконечную соестественность»37, по Григорию Богослову, вне себя самого оказывается ум и полностью вне всяческих умопостигаемых [вещей] и умозрений [о них]. Ибо не могут три божественные ипостаси быть постигнуты мысленно, когда выше любых отца и сына и духа, что и сказал я уже, те Три Лица. И сообразные с Ними Отечество, Сыновство и, конечно, Исхождение — выше всякого отечества, сыновства и исхождения. Поэтому, итак, видит он этот неприступный свет [исходящий] от Троицы, вне себя в невыразимом восторге воспевая божественную сверхсущность.
7. В другие же времена переходит он к другой божественной необъятной триаде, созерцая беспредельную Силу и Мудрость и Благость Троицы. Иногда же в иную Божественную триаду всматривается он, изучая мiр и соответствующие ему творения, полное страха домостроительство Сына и в течение животворящего Духа в сердцах всех верных, причину обожения и тьмачисленных благих Божиих даров душам. В другой раз ум, снова просветившись Духом, восходит в апофатическое богословие, как в зеркале созерцая четвертую триаду — безначальность, неописуемость и беспредельность всякое мышление превосходящего триипостасного Бога. И, таким образом, созерцает душа, животворясь Духом, будучи возносима и ниспосылаема, радуясь и любя Бога и Божии [создания] и, [то] жгучее и любовное наслаждение получая, [то] снова стесняясь от трудных обстоятельств и унывая, до тех пор, пока не взойдет [она] в совершенство любви Божией Христовой благодатью и в бесстрастии истинно и твердо упокоена будет в невыразимом мире. Аминь.
32 Евр. 4: 16.
33 См. Лк. 5: 8.
34 В смысле смиряет порывы.
35 Притч. 5: 15.
36 Дионисий Ареопагит. О мистическом богословии, 3.
37 Григорий Богослов. Слово 40. На святое крещение. Святитель Григорий Богослов. Т. 1. стр. 571[/font][/size]
1. Нет покаяния вне исихии и нет, каким-либо образом, ни прикосновения к чистоте без анахоретства, ни возможности вместе с беседами и лицезрениями человеческими общения и созерцания удостоиться Божиих. Поэтому те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься, и достичь и вкусить общения и созерцания Бога, каковое [благо] есть предел и цель по Богу жительствующих и задаток, так сказать, вечного и Божиего наследства, богоустановленным образом ищут безмолвия и того, чтобы уединяться и избегать людей, и целесообразно творить все с надлежащим устроением души. Основание этим [вещам] в безмолвии, несомненно: скорбь, самоосуждение, о самом себе невысокое мнение, вследствие которых, чтобы чище еще благо сие становилось — бдения и стояния, воздержание и труд телесный, предел которых, кратко говоря — струя слез, бегущая из глаз смиренномудрствующих. В сокрушении, конечно, сердца так к очищению прилагают старание они, так через делание достигают они чистоты. Этому, в свою очередь, предел — мир помыслов, подобно как тем [благам], как сказал я уже — поток слез. С этого времени начинает ум естественным образом исследовать природу сущего и улавливать устроение Бога и мысли Его постигать и совершаются деяния Силы и Мудрости, Славы и Благости и иного, созерцаемого окрест Бога. И тайный смысл Писания постигает он, и чрезвычайных его изведывает благ, и премирных красот вкушает и вместилищем Божией любви становится. И так охватывается вожделением и радуется, и веселится, до предела добродетелей взбежав уже, ни одной прелести в таковых [вещах] не испытывая и не опасаясь. Лишь падения и греховные желания, и неподобающие движения по многим причинам, как изменчивый [еще] претерпевает он, [оказавшись] в которых, должно вновь обретать себя вдали от отчаяния утвержденного и Богом человеколюбцем надеждой окрыляемого, слезами и молитвами и другими описанными добродетелями занимающегося и в Боге любви, насколько позволено [будет], вкушающего рай. Ничего сверх того не видя, — ни вида, ни тела, не образа, ни другого чего, кроме, как только кратко сказать, слез и мирных помыслов, и любви Божией. Ибо в них незаблудным оно сохраняется и спасение подается душе смиренномудрствующей и воздержанной и молящейся во Христе Иисусе Господе нашем.
И так вкушает рай – в Боге любви.По ходу дела, при жизни.
2. Когда сидишь ты в келии своей, ум твой в смирении [своем] да имеет дерзновение к Богу: смирение — от собственной ничтожности и негодности, а дерзновение — по причине беспредельности любви Божией и долготерпения, которое имеет Он по отношению к людям. Так в достоинство Божие вводится душа, впрочем, лишь когда осознает саму себя грешной, [а не сразу]. Однако, по причине человеколюбия Божиего, все же отваживается она и укрепляет себя надеждой на Создавшего ее. Поэтому великий Павел предписывает, говоря: Да приступаем с дерзновением к престолу благодати32. Ибо, воистину, дерзновение к Богу есть некое око молитвы или крыло ее или состояние некое странное. Не когда кто дерзает, словно отважный, [как бы говоря Ему]: [Отойди от меня] прочь!33 — и от настроения этого вдали [от Него] оказывается, но когда помыслом неслыханного человеколюбия и любви и долготерпения Божия в надежду божественную окрыляется [человек]. Молись, итак, с дерзновенным нравом, во смиренном образе мыслей, добрыми надеждами поддерживаемый на предстоящее в Боге, как сказано уже, во Христе Иисусе, Господе нашем.
3. Необходимо тебе всегда старательно держаться того, что успокаивает 34 тело и избавляет от беспокойства ум. Это — умеренная пища, небольшое питие, сон короткий, стояние по силе, преклонение колен для [стяжания состояния] достижимого внешним смирением, дешевая одежда, словно крайне малое [и лишь] вынужденное, долулежание и другое, что чрезвычайно смиряет тело. Вместе с этим, конечно, нужно держаться тебе того, что пробуждает ум и, к Богу прилепив, [в достижении цели его ему] содействует. Это — умеренное чтение Священных Писаний и их святых толкователей, псалмопение внятное, наставление от того, что говорится в Писаниях и от удивительных [вещей] созерцаемых в твари; и молитва устами до тех пор, пока из сердца [Сама] святая благодать Духа не исторгнет ее отчетливо. Ибо тогда другой праздник и другому торжеству время — не от уст произносимой [молитвы], но из сердца совершаемой Духом. Этого ж ныне вот так ты ищи: преклоняя колена, столь часто, как можешь и, так утвердившись, молись. Оставив молитву, читай, как было сказано, и снова возвращайся к молитве. И, тот час же, отстав от молитвы, к усиленному псалмопению побуждай себя, и затем впоследствии вернись к молитве. И, снова оставив [ее], в вышесказанном поучении стань соразмерно и потом опять принимайся за молитву. И рукоделием необременительным занимайся, препятствующим беззаботности, как от Отцов ты слышал уже, о, освященный!
Поэтому те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься,Бросилось в глаза разделение на простое понимание умом греха...и покаяние ВЫШЕ такого понимания...и это ставится условием к созерцанию...равно как и невозможность сочетания разговоров с созерцанием...
1. Нет покаяния вне исихии и нет, каким-либо образом, ни прикосновения к чистоте без анахоретства, ни возможности вместе с беседами и лицезрениями человеческими общения и созерцания удостоиться Божиих.Но не будем впадать в уныние от этих слов. Мы имеем примеры достижения чистоты без анахоретства, например, Иоанн Златоуст, Василий Великий. Святой Григорий Богослов говорит:
Да, Neovit, рад что Вам это слово Каллиста Ангеликуда пришлось кстати ))Помню читал эти главы год назад, как в тумане. А сейчас стал читать и пришел в неописумый восторг от истины:
Я же не дерзну дальше пункта 5 рассуждать о смыслах XXII слова – такой задачи и не было.
"Исихастская практика" отлично дополняет имо самый мощный труд Каллиста из его доселе переведенных –
"УЦЕЛЕВШИЕ ГЛАВЫ СВ. КАЛЛИСТА КАТАФИГИОТА, ОБДУМАННЫЕ И ВЕСЬМА
ВЫСОКИЕ О БОЖЕСТВЕННОМ ЕДИНЕНИИ И СОЗЕРЦАТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ"
http://www.hesychasm.ru/library/kallist/text2.htm
которые являются частью другой неизданной рукописи – "Исихастское Обучение".
"Главы" поразили меня давно, и до сих пор остаюсь в изумлении.
Вот их и изучаю потихоньку))
4. Во всех своих по Богу делах, от зари до зари веди впереди молитву, ибо, оставив молитву, мы переходим к другим вышесказанным [деланиям]. Однако, когда явится в душе умиление и благодать Духа, как от источника некоего, обильно изольет из сердца [твоего] молитву, тогда от всего удержав себя, лишь молитвой и созерцанием наслаждайся в рае любви Божией.Говорит Ангеликуд – "от зари до зари веди впереди молитву". А когда время придет – излиянию из сердца молитвы, благодатной энергией Св.Духа, тогда он советует: от всяческого делания удержаться и наслаждаться в рае любви Божьей – в молитве и созерцании. Об этой важной теме у Ангеликуда – излияния и источника – скажу чуть подробнее в следующем комменте.
Всех дел благих вождем ты имей молитву. Покаяния слезы она рождает. Устремленная помышлять только Бога — мир наивысший, миру помыслов прекрасно она способствует. Божией любви она родительница. Разумное начало души лишь она очищает. Бога являя виновником очищения и ангелов, влечение души уводит она к чистому Богу. Ибо [молитва], будучи предана Богу и собеседуя с ним — благом неведомым и чрезвычайным, и прекрасным, естественно, все желательное начало прилепляет к Богу. Яростное же начало души настолько она укрощает, насколько [человек] умаляется, и просит [она] и призывает Бога и душу смиряет припаданием к Нему. Ибо всякий просящий и призывающий [и при этом] несмиренный или гневающийся не имеет рассудка. Поэтому, собравшего, так сказать, все силы души и все энергии ее, телесные и духовные, священная молитва очищает и обновляет, и особенно приобретшая в спутники себе созерцание Бога и следующее [за этим] божественное рачение в безмолвном укладе и образе жизни, согласно прежде сказанному.
5. Из места сердечного истекает слеза, пусть там мыслит и созерцает разум твой направленный внутрь тебя. И пусть невозмутимо в молитве посредством носового дыхания, сколько можно, он остается там. Ибо [делание сие] — чрезвычайно полезное, и от теснящих [ум] и многоплачевных [вещей] уводящее, и пленение его разрушающее, и дух мира сохраняющее, и внимания основание, и в нахождении места сердечного, вместе с Богом, помощник, благодатию животворящего Духа во Христе Иисусе Господе нашем.
Заботься, как блюдешь ты во всем, превозлюбленный, послушание, которое немедленно находило бы помощь Подателя Бога, без затей [достигаемое] отсечением собственной воли в наиболее бедном образе жизни. Ибо стяжание, как я полагаю, есть урон духовному, порождающее бури житейские и лукавство, полный беспорядок и помрачение. Об этом заботясь и через радение [об этих вещах] приобретая смирение, поднимайся посредством молитвенного обращения ума к Богу и в Божественных [вещах] упражняйся, укрепляясь к этому изучением богонаписанных посланий, поскольку, конечно, в таковом поучении почерпнешь и испьешь ты «воду из неиссякаемого источника»35, то есть слезу из невысыхающих глаз.
Ищи старательно и постоянно посредством дыхания того, чтобы тихо молиться тебе внутри сердца (только посылая туда разум, настолько допускай его [туда], насколько смирен он нравом), и [чтобы], творя сие, пребывать там, сколько возможно. Таким образом, ты снова обрящешь во время божественного посещения вместе с духовной радостью сердечную теплоту и влечение возрожденное ко Христу Иисусу, и тогда увидит ум [твой] от сердца сверхъестественно бьющий [некий] водопад или поток или струю Духа, — то самое, что животворящей и освящающей энергией Святого Духа названо святыми Отцами. И будет у тебя наслаждение невероятное и, несомненно, безмятежье и мир.
Когда же милость Божия приосенит душу, и благодать Духа источит из сердца, как из источника, молитву, тогда ум одной молитве прилежит и созерцанию, отторгши себя от всего другого, и одной молитвою и созерцанием услаждается в раю любви Божией.
Вот уж не ожидал я такой поддержки от Прозелита. А то уж стал я вянуть от непонимания изощрений Neovita.Я тут ни при чем. Это все прп.Каллист Катафигиот... :-)
На этом, наконец, конец моим куплетам 8-)Или начало?
В смысле, после п.5 дальше – не рискну комментровать это слово ))Все может быть и совершенно неожиданно. Вера не рискует.
Этот текст достоин занять свое место в нашей библиотеке УД.
Рискну дать некоторые комменты, от тщеславия, конечно же :-)
Возможно, комменты более чем очевидные. Хорошо, если мне укажут при том на неточности и непонимание))
Прежде всего, всё это слово – именно опытное руководство к практике, причем в нем есть поэтапное руководство от виднейшего представителя созерцательного направления в УД.Цитировать1. Нет покаяния вне исихии и нет, каким-либо образом, ни прикосновения к чистоте без анахоретства, ни возможности вместе с беседами и лицезрениями человеческими общения и созерцания удостоиться Божиих. Поэтому те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься, и достичь и вкусить общения и созерцания Бога, каковое [благо] есть предел и цель по Богу жительствующих и задаток, так сказать, вечного и Божиего наследства, богоустановленным образом ищут безмолвия и того, чтобы уединяться и избегать людей, и целесообразно творить все с надлежащим устроением души. Основание этим [вещам] в безмолвии, несомненно: скорбь, самоосуждение, о самом себе невысокое мнение, вследствие которых, чтобы чище еще благо сие становилось — бдения и стояния, воздержание и труд телесный, предел которых, кратко говоря — струя слез, бегущая из глаз смиренномудрствующих. В сокрушении, конечно, сердца так к очищению прилагают старание они, так через делание достигают они чистоты. Этому, в свою очередь, предел — мир помыслов, подобно как тем [благам], как сказал я уже — поток слез. С этого времени начинает ум естественным образом исследовать природу сущего и улавливать устроение Бога и мысли Его постигать и совершаются деяния Силы и Мудрости, Славы и Благости и иного, созерцаемого окрест Бога. И тайный смысл Писания постигает он, и чрезвычайных его изведывает благ, и премирных красот вкушает и вместилищем Божией любви становится. И так охватывается вожделением и радуется, и веселится, до предела добродетелей взбежав уже, ни одной прелести в таковых [вещах] не испытывая и не опасаясь. Лишь падения и греховные желания, и неподобающие движения по многим причинам, как изменчивый [еще] претерпевает он, [оказавшись] в которых, должно вновь обретать себя вдали от отчаяния утвержденного и Богом человеколюбцем надеждой окрыляемого, слезами и молитвами и другими описанными добродетелями занимающегося и в Боге любви, насколько позволено [будет], вкушающего рай. Ничего сверх того не видя, — ни вида, ни тела, не образа, ни другого чего, кроме, как только кратко сказать, слез и мирных помыслов, и любви Божией. Ибо в них незаблудным оно сохраняется и спасение подается душе смиренномудрствующей и воздержанной и молящейся во Христе Иисусе Господе нашем.
Ангеликуд категоричен – невозможно обрести истинное покаяние без созерцания, ни сочетать “беседы с человеками” и “созерцания Божии”. И далее он раскрывает то, о чем в других работах упоминает нечасто и вскользь – где начало деятельного пути и где его предел, где начинается созерцательный путь. Смотрите, как он говорит: “те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься”. Страстные, мы еще не в состоянии понять глубину своего греха (ошибки), но и тогда можем покаяться выше понимания ограниченного ума. “Очиститься от страстей” – значит у него именно пред-очищение от грубых страстей. Скорбя и себя осуждая, не мня о себе – это все фундамент, деятельное твердое начало, и его подкрепляют “бдениями и стояниями, воздержанием и трудом телесным”. И вот, после этих дел обретается деятелем смиренномудрие и наступает предел деятельному основанию –“струя слез, бегущая из глаз”. Причем, он не говорит здесь еще о слезе из сердца.
Вплоть до потока слез – деятельно чистится сердце, и вплоть до вступления в работу с помыслами – деятельно чистится ум. Вот два предела деятельному.
А от этих пределов он переходят к созерцательному: исследованию природы сущего (логосов твари), “улавливать устроение Бога” – нетварных умопостигаемых энергий, что вкруг Бога: Силы и Мудрости, Славы и Благости и иного. И постигая логосы Писания, “чрезвычайных его изведывает благ, и премирных красот вкушает”. И (наконец) “вместилищем Божией любви становится”. Рачение – эрос к Богу охватывает его, и он веселится, не ведая никакой прелести от дерзновения в таких высоких созерцаниях.
Но и тогда “как изменчивый [еще] претерпевает он” и падения и греховные желания. Изменчивый – значит, далекий еще от неколебимости в Боге. Такому следует найти себя не в отчаянии, а утвердиться в надежде на Бога, со “слезами и молитвами и другими описанными добродетелями занимающегося” – то есть, вернуться к делательному в своем падении. Смиренномудрствуя, молясь и плача, не видя мира и ничего, что в нем. Сохраняясь “незаблудно” в “атмосфере” воздержания, молитвы, слез, мирных помыслов, такой обретает свое спасение во Христе. И так вкушает рай – в Боге любви.