http://www.hesychasm.ru/forum/index.php?topic=103.msg646#msg646Чтобы компетентно говорить о других практиках, надо быть знакомым с ними опытно. Мы говорим здесь о православном пути, и, как мне видится, должны избежать двух крайностей: размывания умного делания в угоду синкретическому духу современности (пример такого размывания у А.Позова в его «Сокровище ума и сердца»
http://www.bvw.ru/pozov/tm.htm ) и ментального замыкания на терминологии и опыте отцов прошлого (иногда под этим прошлым почему-то понимается лишь опыт и взгляды на умное делание русских подвижников 19 века). Такое замыкание наблюдается и в современной патрологии, для которой уже зачастую нет живых в Боге Максима Исповедника, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова, а есть иконно-бумажные МИ, ГрСин, СимНБ…
Одной из немногих попыток говорить об опыте святых отцов языком современности была статья митр.Антония Сурожского «О созерцании и подвиге» -
http://www.hesychasm.ru/library/praksis/antony.htm, в которой упоминается о центрах (местах сосредоточения): головном, горловом, грудном, сердечном. Введение понятия «центр», прямо не используемого отцами прошлого (они говорили о месте: голове, горле, груди, сердце, пупке…), приветствуется, естественно, не всеми, тем более что о центрах сил в человеке говорится много в других практиках. Говорить больше о проблеме соответствия мест сосредоточения (в православной практике) и центров (в практиках иных) здесь я не буду – это отдельная тема.
В рамках данного разговора для нас важно знать, что о месте сосредоточения в районе сердца - сердечном центре (чакре) – известно в разных религиозных и оккультных практиках. Я считаю, что мы не должны игнорировать этого факт, и, если занимаемся умным деланием, нам
полезно знать из описаний, как проявляет себя сердечный центр. Полезно нам это потому, что и при собственной молитве, и в описаниях молитвенных действий, которые встречаются у православных подвижников, мы сталкиваемся с определенными психосоматическими переживаниями и опытами в районе сердца.
Найти истинное место таким переживаниям можно лишь тогда, когда начнет открываться духовное сердце. Об этом говорят св.отцы, называя некоторые благодатные проявления такого раскрытия - это внутренний мир (смирение), тишина, ясность, прозрачность, полнота, созерцательность, тонкая сладостность, присутствие невидимого света, ясное видение и понимание своих грехов и др. Раскрытие духовного сердца может сопровождаться психосоматическими переживаниями, психосоматические переживания могут заслонять собой раскрытие духовного сердца и, наконец, психосоматические переживания могут подменять собой духовное сердце. Последний вариант представляет собой прелесть, когда работа сердечного центра принимается за благодать.
Проявления работы сердечного центра. (Около)Физические и чувственные ощущения: давление в районе сердца (груди), ощущение наполнения и потока, проходящего через сердце, ощущение расширения сердца, ощущение чаши в районе груди, ощущение раскрытия сердца, потепление в районе сердца, чувство горения, покраснение кожи и др. Чувственно-эмоциональные и страстные: радость, чувство благодарности, эмоциональная наполненность и желание излить переполняющие чувства восторга и благодарения, слезы (плач о грехах или от радости), чувственное переживание греховности своей души, чувственное(!) раскаяние, доходящее до терзания себя, сочувствие и сострадательность, эмоциональная экзальтация и др. О видениях, слышании и обонянии я здесь не говорю, хотя они вполне возможны. И еще хочу лишь указать, что при искусственном напряге сердечного центра возможно проявление дурных склонностей сердца.
Что важно для нас: 1) любые из этих переживаний не есть истинная благодать; 2) любые из этих переживаний не являются целью умного делания; 3) эти переживания могут в большей или меньшей степени сопровождать (а могут и отсутствовать) молитвенное делание, посему ошибкой будет увлечение такими переживаниями. Пример: постоянно текущие слезы при молитве всего лишь слезы, а не явный признак благодатного утешения, хотя могут и свидетельствовать о благодати. Это отмечал один из оптинских старцев (кажется, Амвросий Оптинский).
