Иисусова молитва и искусство

[Aндpeй]

Иисус же имел дело с реальностью.

Ну так на то Он и Живой Бог.

[lily]

Иисус же имел дело с реальностью.

Ну так на то Он и Живой Бог.

Ура! кажется мы поняли друг друга. Вы сформулировали лучше меня.

[Aндpeй]

Ура! кажется мы поняли друг друга. Вы сформулировали лучше меня.

Ну и хорошо.

[lily]

Мне есть что сказать... и почему ставлю искусство (не путать с ремеслом) выше ритуала.
Скажем, готический собор, Шартр например, или икона Рублева. Оно не бьет по голове правилами, не заставляет быть тем, кто ты не есть, не издевается над человеческой природой. Оно передает чистый опыт и непосредственно воздействует на душу благодаря прозрачности личности автора, который выражает не себя (о! как я ненавижу миф о художественном самовыражении!), а универсальные законы бытия, которые глубже религии как таковой, что позволяет передавать опыт несмотря на разницу культур, времени, языка. Приди и живи, и чувствуй, будь, потом выйди и вернись снова... То же касается музыки... 450 лет назад эта линия была запрещена в церкви, что на западе, что на востоке, это было так давно, что почти невозможно разбудить память о чистом опыте у адептов религий, которые так и норовят свести все к обрядам.

(Вспомнилось... в древности монахи, которые искали опыта, также избегали обрядов... все перевернулось)

[Raisa]

Лили,буквально недавно меня стали посещать догадки, а не является ли искусство (слово, музыка, живопись) действительно наиболее близким и естественным для молитвенника воплощением нематериального в материальном мире, если говорить о необходимости соединять, привносить небо на землю? Оно как бы на первом месте перед любой другой деятельностью, которая по сравнению с искусством плотней и толще что ли... 

[lily]

Raisa, естественней и чище подлинного искусства может быть только чистое бытие-действие.
Лучше не скажешь...

...человек, во всем соблюдающий ритуал действует, [надеясь на взаимность]. Если он не встречает взаимности, то он прибегает к наказаниям.  Вот почему дэ появляется только после утраты дао; человеколюбие - после утраты дэ; справедливость - после утраты человеколюбия; ритуал - после утраты справедливости. Ритуал - это признак отсутствия доверия и преданности. [В ритуале] - начало смуты.

[Raisa]

Спасибо, согласна.

[Raisa]

«В последней, тайной своей сущности творчество, конечно, церковно. В религиозном творчестве творится мировое богочеловеческое тело».

«Христианство в истории часто впадало в самый страшный грех, в грех против Духа Святого. Хулу на Духа христианское человечество совершало всякий раз, когда признавало церковь достроенной, христианство завершенным, творчество недозволенным и греховным. Ибо жизнь в Духе может быть лишь вечно творческой, и всякая остановка и застой в творческой динамике церкви есть уже грех против Духа. Бездвижная церковь есть мертвая, не обладающая Духом церковь. А христианское человечество само священное предание церкви, в котором человечество вечно творит в Духе, превратило в статическую, внешнюю для человека вещь. Жизнь церкви замерла, окостенела и может возродиться лишь в религиозном творчестве человечества».

«Историческая Петрова церковь бессильна удовлетворить современного человека, она не может справиться с его религиозной трагедией, она всегда отвечает не на то, о чем спрашивают, она утоляет не ту муку, лечит не те раны, она помогает спастись от грехов младенческих, но ничего не в силах сделать с грехами зрелыми, она не хочет знать нового в человеке. Церкви не могут одолеть и врата адовы, но временное, младенческое и старое в церкви одолевают новые муки новой человеческой души. Ответить на эти муки может лишь раскрытие зрелой тайны вечной, мистической, Иоанновой церкви Христа. В этом лике своем церковь раскроет зрелому человеку, корчащемуся от религиозной муки, безмерную и безграничную свободу творчества в Духе, множественность индивидуальных путей в Боге. Откроется человеку тайна, скрываемая от младенцев в эпоху опеки, - тайна о том, что послушание не есть последнее в религиозном опыте, а лишь временный метод, что в дерзновенном и жертвенном почине должна быть преодолена младенческая безопасность, что грех будет окончательно побежден подвигом творчества. Нужна жертва безопасным уютом исторической бытовой церковности во имя подвига творчества. Церковность закрывала для человека героический, горный, жертвенный путь самого Христа, она снимала с человека бремя ответственности и обеспечивала духовную жизнь, в которой «минует чаша сия». Это покупалось смирением и послушанием. Но смирение в христианском мире давно уже переродилось в холопство и оппортунизм, оно не животворит уже, а мертвит. Преодоление религиозного сервилизма, гетерономного сознания есть первая задача христианского возрождения. Человек религиозно осознает себя не рабом Божьим, а свободным участником божественного процесса».

[Raisa]

«Любовь раскрывалась в церкви лишь символически, а не реально, лишь литургически, а не жизненно. В культе церковном раскрывается тайна любви, но культ этот есть такая же неудача в мистической любви, как вся культура есть неудача в осуществлении нового бытия. А омертвевшая и окостеневшая церковность до ненависти враждебна самому духу любви, в самой жажде любви готова видеть грех. В церковной жизни любовь превратилась в мертвое и мертвящее слово. И сама идея христианской любви справедливо вызывает недовольство и вражду, как лицемерие и ложь. Любовь есть новая, творческая жизнь, благодатная жизнь в Духе. Она не может быть предметом поучений и нравоучений. Любовь не закон, и к ней нельзя никого принудить. О христианском государстве, христианской семье, христианской общественности, охраняемой и опекаемой, позорно уже говорить и стыдно слушать. Этого обмана современный человек не может и не должен уже выносить. Церковь любви есть церковь Иоаннова, вечная, мистическая церковь, в себе таящая всю полноту правды о Христе и человеке».


«Культура по глубочайшей своей сущности и по религиозному своему смыслу есть великая неудача. Философия и наука есть неудача в творческом познании истины; искусство и литература - неудача в творчестве красоты; семья и половая жизнь - неудача в творчестве любви; мораль и право - неудача в творчестве человеческих отношений; хозяйство и техника - неудача в творческой власти человека над природой. Культура во всех ее проявлениях есть неудача творчества, есть невозможность достигнуть творческого преображения бытия. Культура кристаллизует человеческие неудачи. Все достижения культуры - символические, а не реалистические. В культуре достигается не познание, а символы познания, не красота, а символы красоты, не любовь, а символы любви, не соединение людей, а символы соединения, не власть над природой, а символы власти. Культура так же символична, как и породивший ее культ. Культ - религиозная неудача, неудача в богообщении. Культ был лишь символическим выражением последних тайн. Церковь в своих видимых воплощениях имеет культурную природу и разделяет судьбу культуры и все ее трагические неудачи…
  …Человек возжелал не символов истины, а самой истины, не символов красоты, а самой красоты, не символов любви, а самой любви, не символов силы, а самой силы, не символов богообщения, а самого богообщения. Неудача и неудовлетворительность культуры связаны с тем, что культура во всем закрепляет плохую бесконечность, никогда не достигает вечности. Культура есть лишь творчество плохой бесконечности, бесконечной серединности. Поэтому культура метафизически буржуазна. Творчество вечности есть приведение всякой культуры к концу, к пределу, т.е. преодоление плохой бесконечности».

Н.А. Бердяев "Смысл творчества".

[lily]

Архитекторы, живописцы, скульпторы, опиравшиеся на итальянские имитации античных моделей, предпочитали прославлять себя, а не искусство. Уделом же средневековых мастеров были вера и скромность. Безвестные творцы чистой воды шедевров, они созидали во имя истины, во имя утверждения своего идеала, распространения и возвышения своей науки. А в эпоху Ренессанса строитель, занятый прежде всего собственной особой, пёкшийся лишь о своём достоинстве, возводил здания, чтобы сохранить для потомков своё имя. Средневековое великолепие обязано своеобразию своих творений, популярность же эпохи Возрождения — следствие рабской точности её подражаний. Здесь полёт мысли, там простая мода; здесь гений, там талант. В готическом искусстве исполнение подчинено идее, в искусстве Ренессанса исполнение подавляет идею, сводит её на нет. Первое обращено к сердцу, уму, душе, это торжество духа; второе — к чувствам, и это прославление материи. С XII по XV в. скудость изобразительных средств сочетается с богатством выразительности, начиная с XVI в. преобладает изощрённая форма в ущерб творческой выдумке. Средневековые мастера могли одухотворить обыкновенный известняк, художники Ренессанса оставляли безжизненным и холодным даже мрамор.

Фулканелли "Тайна соборов"


Служители культа догматами и канонами украли и растоптали самое дорогое для подлинного художника - истину, достоинство, науку. Искусство вообще не прислуга культа. Баухауз в 20м веке был отчаянной попыткой возродить дух средневековых мастерских (я окончила школу этого типа, где речи не было о самовыражении).

«Не помню, заговорил ли я первый, — пишет великий посвящённый, — или это он обратился ко мне с вопросом, но я прекрасно помню, словно это было вчера, что он битых три часа объяснялся на незнакомом мне языке, не похожем ни на одно наречие этого мира. Язык показался мне понятнее и доходчивее, чем язык моей няни. Когда я спросил о столь невероятном чуде, он ответил, что в науках присутствует некая истина, удаляясь от которой, удаляешься от простоты. Чем больше язык отходит от этой истины, тем труднее его понимать. — То же и с музыкой, — продолжал он. — В ней есть истина, к которой душа влечётся самопроизвольно. Мы не видим эту истину, но чувствуем, что её видит естество. Не понимая как, мы оказываемся ею поглощены, она восхищает нас, увлекает за собой, хотя мы и не знаем, где она и откуда. И хотя нам невдомёк, каким образом музыка притягивает нас, но сам факт притяжения неоспорим. Так же и с языком. Столкнувшись с правдой букв, слов, связей между ними, человек не может не впитать её в себя, так что впредь его речь станет строго соответствовать тому, что он думает. Мы ничего толком не можем выразить именно оттого, что нам недоступен этот язык — ни слова его, ни законы. — Я сказал, что первый на земле человек, без сомнения, говорил на этом языке, ведь те имена, которые он давал существам и предметам, отражали их суть. Он перебил меня: "Этот язык необходим не только для того, чтобы выражать постигнутое умом, без него тебя вообще никто не поймёт. Этот язык — инстинкт и голос самой природы, и он понятен всем, кто живёт сообразно в ней. Осознав это, вы сможете общаться со зверями , а они с вами, ведь, как язык природы, он им доступен. Пусть вас не удивляет лёгкость, с какой вы улавливаете смысл слов, которых прежде не слышали. Когда я произношу их, ваша душа видит в каждом из них истину, которую она ищет ощупью и которую бессилен уловить рассудок"».

Де Сирано Бержерак.

[Raisa]

Вспомнила из детства. Мой дед на старости лет решил устроить нечто подобное родовому поместью - купил довольно большой участок земли, вырыл пруд и запустил туда карасей,  посадил деревья, завёл разного вида скот.
Так вот огород для меня тогда казался адом и сущей мукой. Я любила одна ходить в лес, лазить по разрушенным-заброшенным деревенским домам и рассматривать там старую посуду, утварь, деньги, иконы, а также долго пасти с соседкой - тётей Шурой её коз и слушать её рассказы о Боге. И из глины любила лепить - часами...
Сейчас музеи и антикварные лавки не люблю, считаю их энергетически-нечистыми местами. Когда была последний раз, ощутила, что каждая вещь содержит в себе информацию о владельце и... я их (владельцев) буквально начала чувствовать (а как представишь, что они уже в мире усопших, становится не по себе...)

[veresk]

интересно что  есть люди которые любят кладбища(это я не про готов только ), любят ходить рассматривать памятники, читать о человеке и им не становиться не по себе, наоборот становиться тихо и спокойно...но почему то когда люди соприкасаются с вещью что была у человека у них вдруг начинают просыпаться некии думы о владельце...учитывая что мы во многом мы смотрим фильмы с мертвыми актерами, слушаем музыку мертвых композиторов, читаем стихи мертвых поэтов...и опять же не по себе не становиться, да ее и восхищаемся такими творениями... забавно выходит, видимо для нас кастрюльки, да часики интимнее чем стихи человека итд.

[Raisa]

Ну да, это у меня такая подруга, например, была - любитель кладбищ, и меня с собой заодно погулять туда...
Имхо, не на всех кладбищах становится тихо и спокойно, есть мрачные - со старыми высокими облезлыми елями и множеством каркающих ворон на них сидящими и летающими низко над головой...
И вообще, кладбищенские шатания вполне могут быть праздностью.

но почему то когда люди соприкасаются с вещью что была у человека у них вдруг начинают просыпаться некии думы о владельце...

Не думы, veresk, а вполне конкретные почти физические ощущения - что ещё чуть-чуть и если дать волю, можно увидеть самого владельца во плоти.

учитывая что мы во многом мы смотрим фильмы с мертвыми актерами, слушаем музыку мертвых композиторов, читаем стихи мертвых поэтов...и опять же не по себе не становиться, да ее и восхищаемся такими творениями...

Ну я, например, стараюсь всё же если что-то и смотреть-слушать, то только животворящее, пусть уже и мертвецов. Не даром же говорят, что есть произведения вечные, тем они и отличаются от прочих - животворящей силой.

забавно выходит, видимо для нас кастрюльки, да часики интимнее чем стихи человека итд.

А впрочем, надо поразмыслить

[lily]

учитывая что мы во многом мы смотрим фильмы с мертвыми актерами, слушаем музыку мертвых композиторов, читаем стихи мертвых поэтов...и опять же не по себе не становиться, да ее и восхищаемся такими творениями...

Ну я, например, стараюсь всё же если что-то и смотреть-слушать, то только животворящее, пусть уже и мертвецов. Не даром же говорят, что есть произведения вечные, тем они и отличаются от прочих - животворящей силой.

Они не мертвые, но вечные. Они живы в своих произведениях (в отличие от мощей кстати).
Жрецы хотят убить вечное, поэтому уже много веков ведут жестокую войну против искусств.

Кастрюльки о человеке, произведения - о Боге.

[onomatodox]

«24.6.1971. Как всегда тихо в кабинете Лосева. Речь зашла о том, что человек в себе должен найти руководство. Надо, чтобы самому нравилось то, что ты делаешь. «Ты сам свой высший суд».
...У Платона, я говорю, всё это отчасти тоже есть, но у него всегда присутствует вечный фон: свет, небо, идеи. Личность там дана в спокойных тонах, нет чуда, слез. В христианстве почитается Мария Египетская, которая была проститутка, грешница, как Мария Магдалина. О Марии Магдалине мало что известно, а о Марии Египетской есть жития, расписанные более подробно. Ей сказали однажды, что пророк тут один появился, ты бы пошла посмотрела на него; кто знает, исправилась бы жизнь. Да что смотреть, отвечает, пустяки. Однако пошла. Как привели ее к Христу – она едва взглянула, пала ниц, сразу стала каяться, потом ушла навсегда в пустыню и так в слезах и покаянии там умерла.
...
9.8.1971. А.Ф. втянулся в книгу о стиле. Лео Шпитцер, Карл Фосслер, Борис Владимирович Горнунг (Проблемы современной филологии, Москва 1965, с. 89). «Скажи пожалуйста, тебе ничего не говорит имя Бурон?»

Искусство это сила выходить за пределы искусства. Один разбойник оказался перед Богоматерью Мурильо. На миг только посмотрел на нее – и раскаялся, стал просить: судите меня за это, за то… Стиль действовал всегда. Он художественное явление, но за ним тайна, которая заставляет преобразовывать действительность.

Имена и идеи только ведь и действуют в жизни, ничего другое не действует.
...
10.8.1971. Сейчас авторы Алексея Федоровича – Оскар Вальцель, Макс Дворжак, Генрих Вёльфлин. В стиле есть тайна, говорит А.Ф. Он хочет исправить позитивистскую односторонность австрийско-немецкого искусствознания. Стиль субстанция искусства, и у каждого художника тайна своя.

В настоящем искусстве есть момент эстетического становления, которое никогда не останавливается. В самом деле, почему картину смотрят несколько раз? Там струится бытие – становится, если говорить философским языком. Люди стоят перед Рафаэлем подолгу. Из его вещей постоянно эманирует субстанция. Теперешние исследователи бьются, стараются выразить, что здесь происходит… » Лосев Бибихину.

Стиль действовал всегда. Имена и идеи только ведь и действуют в жизни, ничего другое не действует.

«Ты сам свой высший суд».

...она едва взглянула, пала ниц, сразу стала каяться...

На миг только посмотрел на нее – и раскаялся, стал просить: судите меня за это, за то…

Таким образом, теория и практика искусства есть теория и практика исихазма. Искусство – это сила выходить за пределы искусства. А практика умного делания – это сила выходить за пределы человеческого.