Третья сотница: (1-13)
Глава 1. Было, когда у Бога не было имени, и будет, когда у Него не будет [имени].
Глава 2. Не оттого, что мы грешим, мы стали смертными, но оттого, что мы стали смертными, мы были принуждены ко греху. Посередине [между жизнью и смертью] поставлена сила свободы. [Бог] соделал ее [т.е. свободу] для того, чтобы она употреблялась или к жизни, или к смерти[1].
Глава 3. Одни словесные существа не имеют именований, а другие имеют множество именований. Не имеющие именований [сотворены] первыми. Различие же именований [имеет место] в тех, кто были созданы телесными по своей природе, [т. е. в людях].
Комментарий: Исаак Сирин говорит о том, что природа ангелов не нуждается в именах. Необходимость в именах возникает там, где имеют место предметы и формы. Если мы говорим об именах Бога или ангелов, то это связано с потребностью нашего мышления, получающего информацию посредством чувств и поэтому ориентирующегося на предметы и формы. Когда человек обретает духовное знание, не имеющее своим источником чувственный опыт, он перестает нуждаться в помощи слов и в частности имен. Именно такое знание имеют ангелы, и его в будущем веке получат все люди (в нынешнем веке оно доступно лишь временно людям, имеющим духовный опыт). Эта мысль продолжается в главе 6.
Глава 4. Как бессловесный свет предназначен для различения тел, так и в живом свете мы зрим духовные различия.
Глава 5. Если светоносные стихии были созданы для телесных [существ, т. е. людей], чтобы они могли пользоваться телами и получать различный [опыт] от чувств[2], и если когда-то то, что [воспринимается] чувствами, уже не будет поддаваться различию, то ясно, что и появившееся ради этого [то есть светила, созданные для удобства чувств] станет избыточным для употребления.
Комментарий: по мысли Исаака Сирина, в будущем веке душа и тело будут соучастниками божественного света и обретут простоту, когда душа поднимется на уровень ума, а тело поднимется на уровень души. В этом состоянии уже не будет сложности восприятия, присущей телесным чувствам, а божественный свет, в котором человеческая природа достигнет этой простоты, будет для людей вместо света солнца. К этой мысли подводит и глава 4.
Глава 6. Подобно тому как имена и именования, [применяемые] по отношению к Богу, появились у Него, [взяв] начало из творения, так и всякое имя (šem) и именование (kunnāy) в отношении духовных природ получило начало из домостроительства, [совершаемого] в нашем мире. Ведь в [ангельских] мирах нет среди умопостигаемых природ[3] ни имени, ни именования, ни чтения применительно к какому бы то ни было [ангельскому] существу, но все они в своем мире пребывают без имени и именования. И все те беспредельные количества их миров, неисчислимые [ангельские] естества, понимают друг друга помимо этих различий – посредством высокого ведения без имени и букв. В сей тайне будут участвовать вместе с ними все люди в воскресении.
Комментарий: в продолжение главы 3 Исаак Сирин говорит о том, что имена Бога и ангелов, используемые людьми, возникли по аналогии с материальным миром (или, точнее, с миром предметов) и не имеют отношения ни к природе Бога, ни к природе ангелов. Ангелы не имеют потребности в именах, обладая знанием более высокого уровня. Это состояние после воскресения будет достигнуто и людьми. О том, что станет с чувственным восприятием после воскресения, говорится в главах 5 и 10.
Глава 7. Добродетель есть причина для жизни и для смерти: жизни для усердных, смерти же для нерадивых. Ты способен к употреблению обеих [этих] сторон через проявление различных [особенностей] добродетели[4].
Комментарий: речь идет о внешнем и внутреннем аспектах добродетели, о чем говорит следующая, восьмая, глава.
Глава 8. Равенство в добродетели есть ее исполнение на чувственном уровне[5], [бывающее] и у добрых, и у злых. А противоположность [результата], бывающая у них, [заключается] в умопостигаемой стороне добродетели[6], и тоже самое [имеет место] и в ее противоположности.
Комментарий: Исаак Сирин говорит о двух аспектах добродетели: внешнем и внутреннем. Внешне добродетель проявляется одинаково у разных людей. Например, люди придерживаются одинаковых ограничений в пост или одинаково занимаются благотворительностью. При этом внутреннее состояние этих людей может быть разным. Для кого-то пост становится средством духовного очищения, а у кого-то он вызывает раздражительность. Для кого-то благотворительность становится проявлением любви, а для кого-то проявлением тщеславия. Это справедливо и в отношении искушений: для кого-то они становятся путем к смирению и духовному преуспеянию, а для кого-то поводом к падению.
Глава 9. Если все, что составляет объект второго естественного созерцания, со всеми его формами прекратится в будущем веке и исчезнет вместе с обликом мира сего и всеми его делами (ср. 1 Кор. 7:31), то ясно, что прекратится и само это созерцание его [т. е. мира сего] вместе с ви́дением.
Комментарий: «второе естественное созерцание» – это понятие, восходящее к Евагрию Понтийскому и означающее созерцание творения очищенным умом. Это созерцание сопровождается восторгом человека перед божественной премудростью, проявляющейся в творении. Второе естественное созерцание (называемое также «созерцанием телесных») служит подготовительным этапом к созерцанию ангельских сил («первое естественное созерцание», или «созерцание телесных»), суда и промысла Божьих и, наконец, созерцанию божественного света. По мысли Исаака Сирина, в будущем веке люди больше не будут нуждаться во втором естественном созерцании как в подготовительном этапе на пути к познанию Творца, ибо они станут причастны божественному свету.
Глава 10. Если же [в новом веке] не будет (layt) ничего, вызывающего созерцание телесных, и ум не будет нуждаться ни в чувствах, ни в том, на что обращены чувства[7], и если полное стирание[8] сих [чувств и чувственных вещей] предшествует тому началу [нового состояния], что случится во мгновение ока, — то ясно, что и у памяти о тех [вещах], на которые обращены чувства[9], наступит полное стирание из естества, и [ум] будет занят[10] всеми теми [вещами], которые тогда [в новом веке] возникнут[11].
Комментарий: глава 10 продолжает мысль предыдущей главы о прекращении второго естественного созерцания в новом веке. Исаак Сирин говорит о «стирании» (‘ṭāyā) памяти о чувственных вещах. Это не означает, что человек не будет помнить себя: представители восточносирийской мистической традиции неоднократно утверждали, что после воскресения человек будет осознавать свои поступки, за которые будет нести ответственность. Однако само творение в новом веке будет пребывать в преображенном состоянии, в котором ему уже не будут присущи изменчивость и несовершенство. Божественное присутствие в творении будет явным для человека, поэтому природа перестанет быть «посредником» в богопознании. Ум человека будет всецело охвачен той реальностью, которая откроется ему в новом веке. «Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце» (Ис. 65:17).
Сноски:
[1] Букв.: «Сила же свободы, которая положена посреди: Он соделал ее [т.е. свободу] такой, чтобы она стала во употребление или к жизни, или к смерти».
[2] Букв.: «для пользования телами и для различений, свойственных чувствам».
[3] Букв. «мирах умопостигаемых природ нет среди них»
[4] Букв. «проявление ее различий».
[5] Букв. «ее чувственное употребление».
[6] Букв. «в ее умопостигаемости».
[7] Букв. «ни в том, на чем почивают / останавливаются чувства».
[8] В оригинале частица dēn, поэтому буквально следует перевести «полное же стирание».
[9] Букв. «на которых почивают / останавливаются чувства».
[10] Букв. «будет пульсировать» (rāfeṯ).
[11] Букв. «получат состояние / устроение (quyyāmā)».
Глава 11. Подобающая молитва – та, которая сообразуется с одной лишь волей Божией, – есть та, что рождается в нас от попечения о божественных законах. И, по причине заботы об их исполнении, любовь к божественным законам[2] понуждает нас приносить[3] горячие прошения о них.
Забота мысли[4] об исполнении заповедей есть чистая молитва, и болезнование[5] сердца о пренебрежении ими засчитывается за чистую молитву.
Печаль[6] по Богу есть молитва; или, скорее, [эта печаль] рождает в разуме[7] великие слова и драгоценные[8] движения молитвы. И тот, кто пламенеет в сих помышлениях и чье сердце горит, у того, даже когда он не находится в соответствующем положении [тела], ум[9] поистине молится. И все движения его суть чудные молитвы, умилостивляющие Бога, а сие болезнование сердца своего он совершает вместо распятия.
Глава 12. Мудрые слова, возникающие в молитве, влекут все части души к Богу в сладости ее любви[10] по причине изумительного величия заповедей [Божиих]. [Эти слова] побуждают душу к тому, чтобы ясно взирать на Бога и созерцать Его.
Глава 13. Говоря о молитве, исполняемой мудро, я имею в виду не ту, что [бывает] от мудрости века сего или от обучения[11] словами. Последнее исполнено низости и постыжает душу пред Богом в молитве по причине тщеславия[12], которое оно вызывает в ней, так что [заученные слова] удаляют помощь от души.
Но говорю я о мудрых словах в молитве, которые возникают от мудрости Божией и просвещения души. Их направляют[13] горячие движения в сердце по причине любви[14] к истинной Жизни. [Эта любовь] предваряет молитву и воспламеняет[15] сердце, так что оно изводит слова, [бывающие] не по воле [человека]: их понуждает возникнуть сама память [о Боге]; вслед за ними столь часто бывают слезы от жара сердца и помощи от Бога. Сия есть чистая молитва, о которой говорят.
Сноски:
[1] В ряде случаев переводчик разбивал сложноподчиненные предложения на несколько простых, чтобы облегчить читателю восприятие непростого стиля преподобного Исаака Сирина.
[2] Букв. «к ним».
[3] Букв. «выводить».
[4] Сир. tar‘īṯā.
[5] Сир. ḥaššā.
[6] Сир. ‘āqtā.
[7] Сир. re‘yānā.
[8] Вариант перевода: «досточтимые».
[9] Сир. mad‘ēh.
[10] Мы предлагаем эмендацию d-ḥubbāh вместо l-ḥubbāh. Эта эмендация поддерживается Г. М. Кесселем: Kessel G. ‘Isaac of Nineveh’s Chapters on Knowledge’. In: An Anthology of Syriac Writers from Qatar in the Seventh Century / Ed. M. Kozah et al. Piscataway; NJ, 2015. (Gorgias Eastern Christian Studies; 39). P. 263–280, здесь p. 267.
[11] Сир. mardūṯā.
[12] Букв. «в тщеславии».
[13] Букв. «посылают».
[14] Сир. reḥmṯā.
[15] Сир. martḥā.
