Мы просто не способны смотреть с такой высоты, не говоря чтобы вместить в себя.
почему же не способны? Именно для этого Господь и даёт каждому из нас талант отличать добро от зла, и Свои Писания, где записаны законы такого различения, дабы мы могли бы способствовать добру у ближнего и пресекать зло против ближнего.
Тут я приведу подборку цитат, где показывается, что нет ничего более способствующего злу, нежели теория непротивления ему, и жалости к нему, каковая жалость, если она состоит в активной помощи, и есть потакание злу и соучастие в нём:
Я беседовал с теми, кто были столь склонны к этой, в данном случае совершенно неуместной жалости, и дано было сказать им, что это, на самом деле, было проявлением крайней жестокости – не то, разумеется, что они могли быть тронуты жалостью, но то, что, даже после того, как они осведомлены были об их подлинном характере, они, тем не менее, расположены были всё же проявлять сочувствие по отношению к тем, которые, по натуре своей, вполне способны совратить и уничтожить весь мiр, лишь бы только добиться реализации своих животных стремлений, и что, даже после того, как они наставлены были относительно истинной сути этих последних, они, тем не менее, продолжали упорствовать в своём столь не уместном милосердии. И это было гораздо хуже желания жестоко наказывать всякого, кому только ни свойственна подобная натура, ибо такого рода жалельщики отнюдь не жадут воспринимать в себя исходящее от Господа подлинное сочувствие, направленное на тех, которые от таковых страдают и гибнут, и даже если от таковых действий погибал бы целый мiр, они всё равно не отказались бы от своего сочувствия к этим разрушителям.
Я видел, что подобного характера бывают те, кто любят порассуждать наславу относительно Божественного правления, и, посредством подобных рассуждений ввергают себя в разного рода нелепости, и не зная при этом совершенно, что же такое подлинная жалость, и проявляя твердолобое прямство [в своих заблуждениях] невзирая на любое наставление. …Одним словом, испытывать жалость по отношению к таковым, на самом деле, есть нечто совсем противоположное жалости, ибо это жалость по отношению к безжалостным, и поэтому, если кто-либо не желает быть наставленным [относительно подлинного состояния дел], их нежное милосердие, в таком случае, является подлинной жестокостью. … Это можно понять из того также, что любовь, благолюбие, и жалость не могут существовать совершенно, если они есть в себе лишь едиными побуждениями, но только лишь если здесь присутсвуют также и познания веры, и, таким образом, разумение, наставленое в этих самых познания веры, без каковых также не может существовать и подлинной совести. (Э. Сведенборг «Духовный Дневник» 3594-3600)
Злые духи таковой натуры, что желают, дабы добрые никогда им не сопротивлялись бы, но всегда уступали, дабы они могли бы совершать над ними любое зло; но им отвечено было, что добрые не могут иначе, как противостоять (им), и если бы не было этого сопротивления, то они злоупотребляли бы их добротой, и покушались бы уничтожить всё на небе, как и на земле; по этой-то причине таковое сопротивление и существует, и более того, мир духов построен таким образом, что зло обрушиваемо на злых посредством зла же, и хотя добрые, при этом, кажутся присутствующими, но, на самом деле, это совсем не так. (Э, Сведенборг «Духовный Дневник 3037-3039)
Тот человек пребывает в благолюбии, кто вершит правосудие и справедливость наказывая злых и вознаграждая добрых. Благолюбие потому пребывает в наказывании злых, что именно к таковому действию мы бываем побуждаемы сердечным стремлением к их исправлению, и, в тоже время к защите добрых, дабы те не страдали от руки злого. Только таким путём и может (благочестивый) человек способствовать и вспомоществовать достижению благополучия для злого, или же врага своего, и проявлять, по отношению к нему, свои добрые чувства, в той же степени, в какой (он совершает это) по отношению ко всем остальным (членам общества), а также и по отношению к собственно общественному благу, проявляя, таким образом, благолюбие, или же любовь к ближнему. Тут дело обстоит таким же образом, как и со всеми остальными благами, относящимися к жизни, ибо совершенно невозможно хоть какое-либо добро в жизни, которое не проистекало бы из благолюбия по отношению к ближнему, ибо лишь таковое взирает к этому, и к нему причастно. («Тайны Небесные» 2417)
Прежде всего, следует сказать, кто ближний, потому что он есть тот, кто должен быть любим, и кому должно оказывать благолюбие. Если человек не знает, что есть ближний, то может оказывать благолюбие одинаковым образом, без разбора, как злым, так и добрым; и тогда благолюбие не есть уже благолюбие, ибо злые, благодаря им оказанным благодеяниям, делают ближнему зло, тогда как добрые делают добро.
В настоящее время, по общему мнению, всякий человек в одинаковой степени ближний, вследствие чего должно благодетельствовать всякому, кто только имеет нужду в помощи; однако, благоразумию христианскому надлежит старательно испытывать, какова жизнь человека и сообразно его жизни оказывать ему благолюбие. …
Различия, существующие между ближними, и которые человек Церкви должен хорошо знать определяются степенью добра в каждом. Так как, все добро исходит от Господа, то Господь есть ближний в наивысшем смысле и степени, и от Него начало ближнего. Отсюда следует, что, поскольку человек имеет у себя Господа, постольку он и ближний; а так как никто одинаковым образом не имеет у себя Господа, т. е. добра, которое от Него проистекает, то и ближним никто не бывает одинаковым образом. …
Так как добро в каждом человеке различно, то из этого следует, что качество добра определяет в какой степени и в каком отношении другой человек есть ближний. Что это так, ясно видно из притчи Господа о человеке, который попался разбойникам, и мимо которого полумертвого, прошел священник, а также левит, тогда как самарянин перевязал его язвы.. Так как этот самарянин сделал ему добро, происходящее из благолюбия, то он и называется ближним; (Лук. Х. 29 - 37). Отсюда ясно, что все, находящиеся в добре, суть ближний…
Из сказанного теперь явствует, что во всеобъемлющем смысле добро есть ближний, потому что человек есть ближний по качеству добра, которое у него находится от Господа. Так как добро есть ближний, то и любовь есть ближний, ибо все добро принадлежит любви; следовательно, каждый человек есть ближний согласно любви, которая в нем от Господа. («Новый Иерусалим» 84-88)
Отсюда видно, что есть тот ближний, о котором говорит Евангелие - ближний есть Господне Добро в человеке, и, собственно, сам Господь, в человеке добром этим пребывающий. Сколько в человеке этого добра, столько в нём и ближнего, и наоборот. И когда мы защищаем добро в ближнем от злых, то мы защищаем ближнего в человеке, и наоборот, если мы жалеем и потакаем тому, в ком присутсвует зло, направленное против добра, мы наносим ущерб ближнему. И тому, кто совершает зло, и тем, против которого оно совершаемо.
Ибо благ лишь Господь Единый, а всякий человек пребывает в Его благости лишь настолько, насолько он в Его добром обретается. Ибо человек сам от себя зол и нечист, и несёт в себе семя всякого зла, и лишь Господь Единый добром своим может его из пучин этого зла извлекать, и обращать в ближнего.
