Теперь бы, брат, пару слов о грани между царствами в повседневных делах. Хотя бы веслом покажи 
Собственно, практически вся патристика и есть непрестанными попытками «показать веслом», как надо совмещать заповеди Писания и практическую жизнь в мире. Это не тот вопрос, на который можно дать исчёрпывающий ответ в десять строчках, это вопрос с долгой историей многоуровневых ответов. И причём вовсе не обязательно ответов взаимоисключающих, даже когда они кажутся друг другу абсолютно противоречащими. По той же логике – что формы воплощения Царствия в жизнь могут быть весьма разнообразными, и часто, на посторонний взгляд, взаимоисключающими.
Всё началось ещё во времена апостольские. Яркий пример здесь следующее место из послания Павла к римлянам:
«
Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто. Если же за пищу огорчается брат твой, то ты уже не по любви поступаешь. Не губи твоею пищею того, за кого Христос умер. Да не хулится ваше доброе. Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе. Кто сим служит Христу, тот угоден Богу и достоин одобрения от людей. Итак будем искать того, что служит к миру и ко взаимному назиданию. Ради пищи не разрушай дела Божия. Все чисто, но худо человеку, который ест на соблазн. Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, отчего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает. Ты имеешь веру? имей ее сам в себе, пред Богом. Блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает. А сомневающийся, если ест, осуждается, потому что не по вере; а все, что не по вере, грех».
Здесь дело идёт, между прочим, именно о том «идолжертвенном», из-за которого многие на муки пошли, но есть не стали. И Павел здесь, по сути, говорит, что хоть он в его поедании ничего особого не видит - «нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто», и ДЛЯ СЕБЯ, он бы съел, и не задумался, но вот для не ведения в соблазн брата, который «на этом претыкается», то бишь убеждён, что поеданием этим он предаёт Господа, он с радостью не будет есть этого, и даже пойдёт за это на казнь. Но не ради собственно этого, но для не введения брата своего в соблазн. Т.е. суть веры в любви ко братиям своим, вплоть даже да отдания жизни за них по пустому поводу. И пусть повод пустой, но суть-то в деянии любви ко ближнему своему! Которая и есть главным побуждением и целию.
По сути, христианство лежит между, условно «путём Франциска Ассизского» и «Путём Крестоносца» (имеется ввиду подлинный Рыцарь, идущий не за добычей, а жертвующий всем для бескорыстного освобождения Гроба Господня от неверных – таких было не так уж и много, но и не так уж и мало – именно они взяли, в первый и единственный раз Иерусалим в Первом Походе, когда большинство отстало на пути - переваривать добычу) - со всеми разнообразными промежуточными состояниями, лежащими межу этими крайностями. Последователь и того и другого пути искренне верят в Господа, самоотверженно ему служат, по своим понятиям, и по своей совести, и по своему любят ближних своих. Хотя один, при этом, каждодневно ухаживает за прокажёнными, а другой так же ежедневно рубит в лапшу живых людей.
Объединяет их вера в Господа, и следование заповедям Слова, пусть и понимаемым по разному. Но каждый следует своему пониманию истово, и самопожертвенно.
А заповеди – вот они. Первый уровень – Десять Заповедей. Для исполнения жизнию – их вторая часть. И Франциск и подлинный Крестоносец не прелюбодействуют, не крадут (крестоносец не откажется от добычи из неприятельского обоза, но никогда не пойдёт грабить дома мирных жителей, или красть у своих товарищей), не лгут, не убивают (крестоносец сражает в бою воина, но никогда не убьет просто так – мирного человека ради похоти). И оба находятся в гармонии со своей совестью, т.е. с заповедями из Слова, как они их понимают.
Как я уже цитировал выше – «
Совесть может быть совершеннее у тех, которые более других озарены истинами веры, и более других находятся в ясном постижении, нежели у тех, которые менее озарены находятся в темном постижении», но – совесть, или же Господне Присутствие у христианина всегда одно и то же, пусть и в различных формах, внешне иногда вроде бы исключающих друг друга, и даже кажущихся, по действиям своим, противоположными.
Вторая же часть – две великие евангельские заповеди о любви Господа превыше всего, и любви ко ближнему, как к самому себе. То бишь – предпочитать глас совести гласу похотей, определяемых Десятисловием, и никогда не делать другому того, чего себе не желаешь. Ибо, согласно определению, опять же:
«
Совесть у тех, которые находятся в любви к ближнему, есть совесть истинного, потому что она образуется чрез веру истины, у тех же, которые находятся в любви к Господу, - совесть добра, потому что она образуется чрез любовь истины. Совесть сих последних есть совесть высшего рода, и называется постижением истины из добра. … Но пусть примеры объяснят, что такое совесть. Если человек имеет у себя собственность другого, без ведома сего последнего, и таким образом может без опасения закона, или потери чести и доброго имени присвоить ее, но возвращает ее тому, кому она принадлежит, потому что она не его, то он имеет совесть, ибо делает добро ради добра и справедливое ради справедливого. Так же, если кто-либо может поступить на какую-нибудь должность, но узнает, что ее домогается также другой, который может быть полезнее отечеству, нежели он, и уступает место сему последнему ради блага отечества, тот имеет добрую совесть. Так же обстоит дело и во всем остальном. Из сего можно заключить, каковы те, которые не имеют совести. Они узнаются из противоположного; так, например: если они из корыстолюбивых побуждений заставляют несправедливое казаться справедливым, а злое - добрым, и наоборот, то они не имеют совести; они не знают даже, что такое совесть; и если им говорят, что есть совесть, то не верят тому, а некоторые даже не хотят и знать о ней. Таковы все те, которые делают только для самих себя и мира».
Собственно – совет может быть лишь один, следовать такому пониманию заповедей Писания, которое у тебя есть на данный момент, но следовать этому истово – «подвизаясь до крови». Но, при этом, понимать свою ограниченность, постоянно молить Господа наставить и просветлить тебя, и исследовать, исследовать Писание, для создания Господу базы для такого наставления.
Но, вообще говоря, без Второго Господнего Пришествия разумение заповедей Писания у христианина неизбежно ограничено. И поэтому ему остаются лишь непрестанный «пост, ожидание и молитва». Ибо даже в этой ограниченности для него присутствует вся Господня Спасительная Сила, если только он всегда находится в мире со своей совестью, или же с Гласом в себе Господним.
