Наши личные молитвы

[Антиквар]

Господи! Призраки преисподней снова зашевелились в сердце моем и хотят преградить мне дорогу к Рождеству Твоему.
Вижу я их силуэты, беззвучно скользящие вверх из глубин сердца, вижу, как околдовывают они мой ум отравленными образами, вливают в уши сладкий ядовитый шепот.
Господи! Сколько же раз эти призраки, сотканные из тьмы, окруженной синеватым свечением, сколько раз эти исчадия ада похищали у меня светлый праздник Твой!
Сколько раз величественный и прекрасный корабль Рождества Твоего отправлялся в снежную ночь без меня, а я барахтался в темных ледяных волнах, глядя, как корабль Твой удаляется и удаляется сквозь непроглядную тьму, не способную поглотить его.
Потом, лишь потом, чудом, волей Твоей, Господи, настигал я этот корабль на утлой лодчонке, продрогший и выбившийся из сил, измотанный призраками преисподней, танцевавшими у меня на пути.
Господи! Не дай кораблю Твоему уйти в этот раз без меня, не дай ледяной волне смыть меня в темное море призраков.
Да славится Рождество Твое, Господи!     

[Антиквар]

Господи! Мороз ночей январских и пустота дорог - не тайные ли это преграды к празднованию Рождества Твоего?
Душа темна, морозна и пустынна, Господи. Слышится вдали слабое пение птицы молитвы моей, но не видишь эту птицу в ночи, окутавшей душу и сердце.
Да взойдет скорее звезда Твоя в непроглядной ночи, да сгинут демоны тоски, тревоги и похоти!
Пусть воссияет свет из пещеры Твоей над моей душой и над всем миром, Господи!
Как трудно различить милости Твои в дебрях души, поросшей лесом греха, покрывшейся снегами равнодушия, погрузившейся во тьму январской ночи!
Но тайные, незаметные знаки ведут меня сквозь лес туда, где пылает сокрытый во мраке огонь сердца.
Это пещера Рождества Твоего, Господи. Тебе уже поклонились нищие пастухи и принесли с Востока драгоценные дары волхвы, уставшие от мудрости земной.
В этой пещере всегда полыхает огонь, мирно блеют ягнята, а Мать заботливо и нежно склоняется над Младенцем.
Дай же и мне согреться в пещере Рождества Твоего!

[Антиквар]

Господи! Смотрю я, как падает на землю белый чистый снег, и знаю: свершилось Рождество Твое! Снова со мной Ты, никогда от меня не уходивший, но столько раз брошенный мною в темных закоулках сердца моего!
Снова полна мягкого света пещера Твоя, Твой таинственный Вифлеем в сердце каждого, кто верит в Тебя, в моем сердце, Господи!
Снова горит вера - робко и грустно, радостно и уверенно, разным бывает ее огонек, но живой огонек всегда меняется, иначе он превратился бы в мертвый искусственный свет. Не дай, Господи, подменить живой огонек безжизненным фонарем!
Свет фонаря не сможет провести сквозь мглу морозной зимней ночи, а ей быть еще долгой и холодной. Фонарь угаснет посреди пути, оставив наедине с хохочущей тьмой, обнимающей шею ледяными костлявыми пальцами.
Лишь Твой живой огонь проведет сквозь тьму, лишь Тебе ведом путь в непроглядности ночи, Господи! Не дай же отступить от Тебя!

[Антиквар]

Господи! Дни и ночи летят как стрелы, выпущенные из тугой тетивы лучником, который не знает пощады и имя которому - время.
А я застываю меж свиста стрел и не знаю, которая из них поразит меня и повергнет на землю, из которой я некогда вышел.
Свистят и свистят смертоносные стрелы, а я стою, словно скованный январским морозом. Ищу в сердце своем страх, чтобы уклониться от летящих стрел, но страх превратился в кусок мертвого льда. Ищу в сердце своем надежду, чтобы пройти сквозь эти темные тучи, несущие погибель, но надежда заточена во льду.
Шепчу о любви, но слышу холодный хохот ума: он не знает, что такое любовь.
Страх, превратившийся в кусок льда с заточенной в нем надеждой, вот все что есть у меня.
А значит, нет ничего у меня, Господи!
Но среди свиста стрел времени, в январском лютом морозе улавливаю я теплое дыхание Твое, и верю, что не дашь Ты погибнуть мне среди холода и мглы.
Ты - рядом, а значит, снова придет весна и запоют птицы в сердце моем, Господи!

[Антиквар]

Господи! Сердце - это бездна, темная и непроглядная, по которой блуждает злое эхо, искажающее любое слово, что рождается в уме и произносится устами.
Птица молитвы летит над бездной сердца, но каждый звук ее песни жадно пожирается ненасытной бездной, а злое эхо многократно повторяет его, искажает, превращая в чудовищные крики и адский хохот.
Бездна хочет завладеть птицей, чтоб сгинула она навеки в темных глубинах. Бездна твердит, что молитва бессильна против мощного и страшного эха.
Но птица продолжает полет над бездной, и не прекращается ни на миг песня ее.
Не дай прерваться ее полету, не дай умолкнуть ее песне, Господи!

[Антиквар]

Господи! Жестокая и неумолимая рука пригибает нас к земле и влечет по ней, сквозь пространство, где каждый глоток воздуха полон грязи.
Что ни сделаешь в жизни, то либо станет грехом, либо будет объявлено таковым.
Всполохи чистоты возникают на краткие мгновения в недоступной уму вышине и исчезают, а ум продолжает влачиться по грязно-серому месиву помыслов и деяний жизни земной.
Ни запреты, ни дозволения, ни законы, ни вольница не превратят серое месиво в белизну бытия.
И, закрывая глаза, шепчешь: выведи, Господи, вознеси к жизни иной, к жизни, сотканной не из паутины запретов и дозволений, не из унылого подчинения лукавству и озлобленной вольницы, а из благодати и истины.
Да наступит час рождения в Тебе, Господи!

[GaSl]

Господи! Жаждет душа моя сотворить молитву Тебе. Но чернота и грязь страстей моих искажают каждый звук молитвы-песни моей. Полон храм души моей злобы адской. В вопли и скрежет превращается молитва моя к Тебе, Господи. Невыносима и ужасна она для слуха моего, насколько же несносна дерзновенная и многогрешная песня сердца моего для Тебя, Господи? Но Ты терпеливо, как неразумному ребенку, говоришь мне: "Ты пой!". И я пою, Господи, ибо в молитве-песне своей спасение Твое чувствую!
Слава милости Твоей, Господи!

[Антиквар]

Господи! Не дай мне возвести из молитв моих ограду, за которой душа и сердце будут лукаво укрываться от Тебя!
Не дай возвести из храмов Твоих с их древними иконами, неугасимыми лампадами, трепещущими свечами и стройными песнопениями мир, в котором не нашлось бы места Тебе!
Каждый раз приношу я в храм Твой молитву свою. С трудом принимает ее изворотливый ум, отворачивается от нее душа-блудница,  холодно взирает на нее окаменевшее сердце.
Все не так, не так идет внутри меня и в храме Твоем, Господи!
Сколько сил - невидимых, лукавых и стремительных - пронизывают внутренние и внешние пространства, режут их по-живому, заваливают мертвечиной, не дают стать чистым и единым Храмом!
Значит, не пробил еще час, Господи.
И продолжается тайное движение молитвы моей сквозь тьму и морозы январские, и продолжается служба в храме Твоем!

[Антиквар]

Господи! Слова, что исходят из уст наших - посланцы разных миров, таящихся в сердце.
Может слететь с уст белая птица, и радостная ее песнь преумножит радость и надежду в мире земном.
Но как часто из уст выползают ядовитые змеи! Глаз ловит увиденное, слух ловит услышанное, и вот уже чувствуешь змеиное шипение в сердце своем.
Ядовитая кобра выползает из сердца, гипнотизирует ум тусклым и страшным своим взглядом.
И вот уже змея - на устах твоих и плюет смертоносным ядом вражды и озлобления во всех, кто рядом с тобой.
А затем оборачивается змея и жалит тебя самого, и безжалостно обвивает шею твою, и душит стальными кольцами отчаяния и безнадежности.
Господи! Изгони змей из сердца моего, очисти кровь мою от яда змеиного прощением Своим!
Прощения Твоего жажду, Господи, как глотка жизни - и для себя и для всех, ужаленных ядовитыми змеями сердца моего!

[Антиквар]

Господи! Ночи полубессонные полны отзвуков молитвы Тебе и лабиринта странных сновидений, где так причудливо переплетается все, что было, и чего не было.
В ночах полубессонных мешаются явь и сны, молитвы и тайные издевки неведомого мира, проникающего в ум под покровом тьмы ночной.
Среди ночей полубессонных молитва - лишь слабое движение губ, за которым наблюдает остекленевший ум, полный темного мира, где не видно Тебя, Господи, но властвуют силы бесплотные, заполнившие пространство между Небом и преисподней.
Равнодушен ум, блудодействует душа, бессильно стучит сердце.
Но волею Твоей, Господи, снова наступает день и сверкает солнце, и жива жизнь во мне и вокруг меня.
Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!

[Антиквар]

Господи! Ночь - с ледяными глазами-звездами - берет и берет у меня свое.
Слуги этой черной царицы - помыслы и сны - проникают в засыпающую душу, чтобы забрать сокровища - сверкающие алмазы гордости, искрящиеся изумруды вожделения, мерцающие рубины похоти.
Бесчисленные слуги черной царицы шарят и шарят ночи напролет по тайникам души, а душа безвольно наблюдает, как выносят они с ухмылками сокровища, украденные некогда у царицы-ночи.
И обвивается змеей вокруг души жалость к уносимым богатствам, хоть и знает душа, что немало груд этих мертвых камней таится в еще нераскрытых ее тайниках.
Знает, но не верит, до конца не верит душа, что есть сокровища иные, не похожие на груды мертвых драгоценностей, и хрипит она от змеи-жалости, и чувствует себя нищенкой, бредущей в неизвестность по заснеженной пустыне, а над ней злорадно сверкают глаза ночи - холодные звезды.
Пока не настанет рассвет - Твой рассвет, Господи!

[Антиквар]

Господи! Путь по холодным камням задыхающегося от лютого мороза северного города - может ли стать частью пути к Тебе?
Еле слышная суета Лавры, где в мелких требах наших - и слезы, и надежды, и равнодушие, а под сводами собора - молчание Твое. Ибо ты слышишь нас, но слишком далеки мы от Тебя в молитвах своих.
Лютый мороз проникает не в камни города, он делает каменными сердца наши.
Золотой ангел на петропавловском шпиле, измученный ледяным ветром, в отчаянии глядит на замерзающий город, полный пляски смерти. Но и жизнь, тайная, непостижимая теплится под промерзшими камнями.
И Ты - над городом, Ты не даешь погибнуть ему и погрузиться в вечный мороз и мрак небытия.
Гордый и усталый город жив милостью Твоей, Господи!
И да не оставит нас всех милость Твоя!

[Антиквар]

Господи! Как бесприютен бывает огромный храм Твой в сердце замерзающего от мороза города! Холодная пустота меж исполинских колонн. Шарканье ног любопытных. А в боковом приделе - поздняя Литургия Твоя.
 Редкие молящиеся похожи на семена, рассыпанные  на холодных каменных плитах пола, теряющиеся среди гигантских колонн, что выросли словно плевелы в храме Твоем. Журчит в сердце молитва, словно тонкий ручеек, пробивающийся сквозь лед, что готовится ее умертвить. Шаркают ноги любопытных, готовых равнодушно наступить на семена Твои.
Святая святым! на поздней Литургии. Не слишком ли поздно, Господи? Не слишком ли мало семян среди плевел?
А слева  - ручеек, тянущийся к Казанской иконе Божией Матери. Услышь молитвы наши Божия Матерь, не дай прерваться ручейку, текущему к Тебе. Ибо в этом городе я видел людей, пытающихся вырваться из объятий подступающей смерти. Словно птицы бьются эти люди, и в глазах их - надежда и усталость.
И видел людей, погруженных в свои дела да пересуды, проклинающих мороз, но не видящих ангела над городом. Кто это - ангел жизни или ангел смерти?
Не оставь никого из нас Матерь Божия молитвами Твоими, возносящимися из города, что задыхается в смертоносной хватке холода.
Не дай, Господи, затоптать семена Твои, не дай холоду смерти убить их. Да звучит в этом городе Cвятая святым!

[Антиквар]

Господи! Света Твоего не хватает в жизни моей. Кружишь по исхоженным и изъезженным дорогам земным, и все они залиты искусственным, неживым светом и полны мерцания хищных глаз человеческих.
Помыслы впиваются в ум острыми когтями и кровоточат раны от этих когтей.
Свет Твой, Господи, Свет Твой там, где не мерцают глаза человеческие, куда не в силах проникнуть ум,  обессиленный и израненный помыслами.
Но Свет Твой рядом, Господи, и, оставаясь незримым, ведет меня по дорогам Земли.
Дай же мне увидеть Свет Твой, Господи!

[Антиквар]

Господи! Заключены мы в скорлупки свои, словно птенцы невылупившиеся, и верим в то, что знаем мир и готовы учить всех искать дорогу к Тебе.
Но нет никакой дороги к Тебе, ибо за дорогу мы принимаем собственную возню беспомощную в скорлупках своих.
А Ты, Господи, Ты стоишь рядом и ждешь, когда птенцы, наконец, решатся вылезти на Свет Твой из убогих своих скорлупок.
А мы все возимся и возимся в скорлупках долго и бессмысленно, и каждый страшится разбить скорлупу свою, воображая, что она есть Ты, Господи.
И не признаемся мы в том, что просто страшно войти нам в пространство, полное Света Твоего, и куда уютнее упиваться одночеством в скорлупе.
Но всему приходит конец, Господи, и будет разбита скорлупа наша, которой мы так дорожим.
И да войдем мы в Свет Твой , Господи!