Существует (так и должно быть) довольно много символических толкований этих понятий "образ и подобие", в зависимости от уровня понимания и восприятия того, кто это излагает и того, кто это слушает. В таинственном аскетическом смысле я бы предложил, имхо, такое толкование.
Относительно образа я бы поддержал изложенное выше толкование Паламы (более простым языком излагающего ту же модель [не ментальную схему, сторонникам этой уже несколько приевшейся самой по себе ментальной схемы отношения к наследию отцов просьба не напрягаться понапрасну, это все написано не для них], что и у Максима Исповедника).
То есть образ это -- ум, слово и дух (ум, разум и дух у МИ). Дух -- это то, что соединяет слово с умом и контролирует (пока еще невидимо для человека) низшую, животно-растительную часть души. Все это у обычного человека пока еще расположено (встречается вместе, взаимодействует) в словесной области (середина гортани - верхняя часть груди), то есть у входа в сердечную область, и потому является пока еще только образом Божиим в человеке. Взаимодействует же все это (в лучшем случае) таким образом. При внимательном (для ума) чтении словес Писания или писаний отцов (то есть Преданию) отзывается дух, то есть возникает некое просветление, вдохновение в словесной области. И наоборот, при молчании ума под воздействием духа, который "неизвестно откуда приходит и куда уходит", в словесной области возникают сами собой слова, которые кажутся не своими собственными и которые, если не противоречат Преданию, бывают так, как сказано в Писании: "Отверзу уста моя и исполнятся Духа". А если противоречат -- чаще всего вызваны совсем иным духом.
При переходе от образа к подобию (а в аскетическом смысле -- при переходе от внешнего делания к внутреннему) возникает, имхо, совсем иная схема, подобная по структуре первой, но захватывающая иные области и действующая с иной силой и другим уровнем понимания происходящего. Слово (молитвы, и это уже Сын Божий, "Сам ставший Своим собственным Символом" по выражению МИ) опускается до середины груди при благоволении Отца, почивающем в уме подвижника, и там совершается словесная литургия, то есть Слово при содействии Духа закалает Сам Себя и приносит в жертву Св. Троице. "В едином действии Св. Троицы Отец благоволит, Сын самодействует, а Дух содействует самодействию Сына", как пишет об этом МИ. Дух человеческий при этом уже не неизвестно где обитает и откуда приходит, а совершенно ясным образом связывает разум человека (левая половина груди, то есть собственно сердце или верхняя часть души) с умом с одной стороны и с животной частью души (середина живота или нижняя часть души) с другой. Действие такой молитвы видимым образом очищает обе части души и делает человеческий дух способным привести их в гармонию друг с другом и с умом (и в перспективе со всем творением, гармонизируя логосы всего перечисленного). В результате Дух, Который, действительно, "неизвестно откуда приходит и куда уходит" посещает явным образом сердце такого человека, и тогда он, на какое-то время, становится храмом Св. Троицы, жилищем и в полном смысле этого слова подобием Бога
