Здесь много говорилось о "восточных учениях" и "восточной аскетике". И со многим не соглашусь. Поэтому отвечу.
Трудно говорить о "восточных аскетических учениях" в совокупности, настолько они разные. Одни безрелигиозны (махамудра/дзогчен), но "прилеплены" к буддизму, который заявляет себя религией, поскольку, отвергая божественное начало, буддизм "озабочен судьбой живого существа после смерти и целью своей полагает подготовку к этому неизбежному будущему"– заявил один буддийский учитель. Другие очень даже религиозны, как суфизм или адвайта.
Менталитету современного человека они ближе, потому что (как в случае с махамудрой и адвайтой) человек начинает их рассматривать как тонкие игры ума. Это искушение озвучено и здесь:
На востоке есть замечательные аскеты и интересные аскетические практики, которые можно изучать исходя из, если можно так выразиться, научного интереса, то есть умом, но пускать их во двор своей души нельзя, потому что они для нее волки, способные разорить все ее внутреннее устроение (если оно было).
Наверное, это может быть даже полезным деланием в рамках умного делания. Поскольку есть у человека известный изъян – бояться того, что ему не известно – а избавляться от таких страхов, скрывающих и оправдывающих под собой тьму грехов, труд, очевидно, благословенный.
Почему демоническое? Если восточная аскетическая система нерелигиозна (махамудра/дзогчен) и непривязана к религии, то делателя в такой системе ведет на пути, прежде всего, неколебимая вера и глубокая преданность и послушание своему личному старцу/гуру. Когда гуру является воистину воплощением реализованного пути делания, то искренняя преданность и вера в него как в путь не даст ученику впасть в прелесть и станет его путеводной звездой.
Мы знаем об подобных отношениях учитель-ученик в основном из восточной духовной литературы. А на Западе, в основном, люди, не имея ни веры ни преданности, ни послушания гуру (чему есть определенные причины), высокомерно играют в бисер с теоретической частью восточной аскетики, а ее практическую часть считают неким набором технологических отмычек. Тогда учение быстро подменяется на демоническое и мы видим впавшего в прелесть гордыни – холодный гиперразвитый демонический ум без любви и без милосердия. А мы на них смотрим и составляем свое мнение о "восточных аскетических практиках"
Что же получается? Играть умом с теоретическими основами восточных учений не выйдет – и те, кто в тамошних монастырских центрах увлеченно занимались схоластикой и "богословскими" дискурсами, в этом и завязли на своем пути. К тому же, Вы все равно ничего толком не поймете извне, из иной традиции пытаясь воспринять одну лишь теоретическую основу другой, без ее практического воплощения.
Что же касается "разорения души", то антропология человека на этом уровне его устроения в восточных системах может сильно расходиться с православной, поскольку подчинена иным задачам. Чаще всего, для них не существует никакой души вообще, и нет в человеке ничего постоянного вообще (кроме сущности его ума, но об этом позже). Все остальное в человеке – лишь составные совокупности стихий-элементов, при том лишенные самости (для буддизма). Или говорится о моментах-вспышках осознания себя (причем каждый раз разного), скленных неким "клеем" в иллюзию непрерывности – так создается иллюзия времени (адвайта). Добавим сюда еще широко распространенную на Востоке концепцию кармы как автоматического, механически-безличного закона причина-следствие + вереницу перевоплощений, обусловленных кармой. И добавим концепцию майи – что все, воспринимаемое нами, есть обманка, иллюзия, и нереальность, подобная сну.
И становится понятно, что "во двор" такие вещи пускать нельзя. Если Вам нужен какой-то ухоженный двор...то пустите и двора у Вас вообще не будет. Хотя если двор – это искусственно созданное, отгороженное простынками-завесами место, то лучше, чтобы его и не было)) имо.
Для себя полагаю, что концепция майи, включая иллюзорность души и самости, очень полезна как инструмент деконструкции. Но надо аккуратно пользоваться этим инструментом, потому что он деконструирует ВСЁ, обнажая то, что нерушимо – сущность нашего ума.
