МОЛЧАНИЕ И СЛОВО
Григорий считал служение слову главным делом своей жизни. Однако еще до окончания Афинской Академии он знал, что посвятит себя не слову как искусству, но слову о Боге, знал, что станет не "любословом" ("philologos"), но "philosophos" ("философом"), не ритором, но богословом. Термины "философия" и "богословие" нередко выступают у Григория в качестве синонимов: так например, в Слове 27-м выражение "философствовать о Боге" означает ни что иное, как "богословствовать".
Парадокс всякого слова о Боге заключается в том, что Бог по Своей сущности непостижим для человеческого разума и следовательно не может быть выражен, описан или изъяснен никаким человеческим словом. Истинное благочестие, по словам Григория, заключается "не в том, чтобы часто говорить о Боге, но чтобы больше молчать".1 Бог открывается человеку не через слова, но поверх слов - через молитвенное соприкосновение с Ним, которое происходит в глубоком молчании языка и разума. Отсюда предпочтение, отдавемое многими восточными Отцами апофатическому методу богословия - когда говорится не о том, чем является Бог, но лишь о том, чем Он не является. При последовательном отрицании всего, чем не является Бог,- а Он не является ничем из того, что можно облечь в слова,- человек остается как бы лишенным слов и умолкает. Когда все слова исчерпаны, открывается возможность для встречи с Богом на той глубине, где слова уже не нужны, где они просто становятся излишними.
Апофатическое богословие, истоки которого мы находим уже у Климента Александрийского, получило свое развитие в трудах св. Григория Нисского, а впоследствии - у автора Дионисиевых творений ("Корпус Ареопагитикум"). Что касается Григория Богослова, то он не был безоговорочным поклонником апофатического метода, хорошо сознавая как его преимущества, так и главный недостаток:
отсутствие слов совсем не всегда обеспечивает человеку реальное богообщение, встречу с живым Богом. Для того, чтобы привести людей к Богу, о Нем нужно говорить,- считал Григорий,- причем говорить не только отрицаниями, но и утверждениями, несмотря на то, что никакое утверждение о Боге не может быть исчерпывающим. Григорий Богослов был, пожалуй, более прагматичен, чем его вдохновенный друг епископ Нисский, и больше думал о практической пользе своей проповеди; поэтому он считал, что даже по поводу природы Бога можно делать некие утверждения.
Катафатический метод богословия есть лишь некое дополнение к апофатическому методу, однако без этого дополнения апофатический метод ведет в никуда: http://www.pravlib.ru/biblio/books/alfeev1/H34-T.htmПредлагаю прочитать, а потом можно обсудить.
Простите ...
