Каллист Ангеликуд. Исихастская Практика.

[прозелит]

Прп. Каллист Ангеликуд.
Из труда его, называемого «Исихастское утешение»

Слово XXII Исихастская практика

1. Нет покаяния вне исихии и нет, каким-либо образом, ни прикосновения к чистоте без анахоретства, ни возможности вместе с беседами и лицезрениями человеческими общения и созерцания удостоиться Божиих. Поэтому те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься, и достичь и вкусить общения и созерцания Бога, каковое [благо] есть предел и цель по Богу жительствующих и задаток, так сказать, вечного и Божиего наследства, богоустановленным образом ищут безмолвия и того, чтобы уединяться и избегать людей, и целесообразно творить все с надлежащим устроением души. Основание этим [вещам] в безмолвии, несомненно: скорбь, самоосуждение, о самом себе невысокое мнение, вследствие которых, чтобы чище еще благо сие становилось — бдения и стояния, воздержание и труд телесный, предел которых, кратко говоря — струя слез, бегущая из глаз смиренномудрствующих. В сокрушении, конечно, сердца так к очищению прилагают старание они, так через делание достигают они чистоты. Этому, в свою очередь, предел — мир помыслов, подобно как тем [благам], как сказал я уже — поток слез. С этого времени начинает ум естественным образом исследовать природу сущего и улавливать устроение Бога и мысли Его постигать и совершаются деяния Силы и Мудрости, Славы и Благости и иного, созерцаемого окрест Бога. И тайный смысл Писания постигает он, и чрезвычайных его изведывает благ, и премирных красот вкушает и вместилищем Божией любви становится. И так охватывается вожделением и радуется, и веселится, до предела добродетелей взбежав уже, ни одной прелести в таковых [вещах] не испытывая и не опасаясь. Лишь падения и греховные желания, и неподобающие движения по многим причинам, как изменчивый [еще] претерпевает он, [оказавшись] в которых, должно вновь обретать себя вдали от отчаяния утвержденного и Богом человеколюбцем надеждой окрыляемого, слезами и молитвами и другими описанными добродетелями занимающегося и в Боге любви, насколько позволено [будет], вкушающего рай. Ничего сверх того не видя, — ни вида, ни тела, не образа, ни другого чего, кроме, как только кратко сказать, слез и мирных помыслов, и любви Божией. Ибо в них незаблудным оно сохраняется и спасение подается душе смиренномудрствующей и воздержанной и молящейся во Христе Иисусе Господе нашем.

2. Когда сидишь ты в келии своей, ум твой в смирении [своем] да имеет дерзновение к Богу: смирение — от собственной ничтожности и негодности, а дерзновение — по причине беспредельности любви Божией и долготерпения, которое имеет Он по отношению к людям. Так в достоинство Божие вводится душа, впрочем, лишь когда осознает саму себя грешной, [а не сразу]. Однако, по причине человеколюбия Божиего, все же отваживается она и укрепляет себя надеждой на Создавшего ее. Поэтому великий Павел предписывает, говоря: Да приступаем с дерзновением к престолу благодати³². Ибо, воистину, дерзновение к Богу есть некое око молитвы или крыло ее или состояние некое странное. Не когда кто дерзает, словно отважный, [как бы говоря Ему]: [Отойди от меня] прочь!³³ — и от настроения этого вдали [от Него] оказывается, но когда помыслом неслыханного человеколюбия и любви и долготерпения Божия в надежду божественную окрыляется [человек]. Молись, итак, с дерзновенным нравом, во смиренном образе мыслей, добрыми надеждами поддерживаемый на предстоящее в Боге, как сказано уже, во Христе Иисусе, Господе нашем.

3. Необходимо тебе всегда старательно держаться того, что успокаивает ³⁴ тело и избавляет от беспокойства ум. Это — умеренная пища, небольшое питие, сон короткий, стояние по силе, преклонение колен для [стяжания состояния] достижимого внешним смирением, дешевая одежда, словно крайне малое [и лишь] вынужденное, долулежание и другое, что чрезвычайно смиряет тело. Вместе с этим, конечно, нужно держаться тебе того, что пробуждает ум и, к Богу прилепив, [в достижении цели его ему] содействует. Это — умеренное чтение Священных Писаний и их святых толкователей, псалмопение внятное, наставление от того, что говорится в Писаниях и от удивительных [вещей] созерцаемых в твари; и молитва устами до тех пор, пока из сердца [Сама] святая благодать Духа не исторгнет ее отчетливо. Ибо тогда другой праздник и другому торжеству время — не от уст произносимой [молитвы], но из сердца совершаемой Духом. Этого ж ныне вот так ты ищи: преклоняя колена, столь часто, как можешь и, так утвердившись, молись. Оставив молитву, читай, как было сказано, и снова возвращайся к молитве. И, тот час же, отстав от молитвы, к усиленному псалмопению побуждай себя, и затем впоследствии вернись к молитве. И, снова оставив [ее], в вышесказанном поучении стань соразмерно и потом опять принимайся за молитву. И рукоделием необременительным занимайся, препятствующим беззаботности, как от Отцов ты слышал уже, о, освященный!

4. Во всех своих по Богу делах, от зари до зари веди впереди молитву, ибо, оставив молитву, мы переходим к другим вышесказанным [деланиям]. Однако, когда явится в душе умиление и благодать Духа, как от источника некоего, обильно изольет из сердца [твоего] молитву, тогда от всего удержав себя, лишь молитвой и созерцанием наслаждайся в рае любви Божией.

Всех дел благих вождем ты имей молитву. Покаяния слезы она рождает. Устремленная помышлять только Бога — мир наивысший, миру помыслов прекрасно она способствует. Божией любви она родительница. Разумное начало души лишь она очищает. Бога являя виновником очищения и ангелов, влечение души уводит она к чистому Богу. Ибо [молитва], будучи предана Богу и собеседуя с ним — благом неведомым и чрезвычайным, и прекрасным, естественно, все желательное начало прилепляет к Богу. Яростное же начало души настолько она укрощает, насколько [человек] умаляется, и просит [она] и призывает Бога и душу смиряет припаданием к Нему. Ибо всякий просящий и призывающий [и при этом] несмиренный или гневающийся не имеет рассудка. Поэтому, собравшего, так сказать, все силы души и все энергии ее, телесные и духовные, священная молитва очищает и обновляет, и особенно приобретшая в спутники себе созерцание Бога и следующее [за этим] божественное рачение в безмолвном укладе и образе жизни, согласно прежде сказанному.
 
5. Из места сердечного истекает слеза, пусть там мыслит и созерцает разум твой направленный внутрь тебя. И пусть невозмутимо в молитве посредством носового дыхания, сколько можно, он остается там. Ибо [делание сие] — чрезвычайно полезное, и от теснящих [ум] и многоплачевных [вещей] уводящее, и пленение его разрушающее, и дух мира сохраняющее, и внимания основание, и в нахождении места сердечного, вместе с Богом, помощник, благодатию животворящего Духа во Христе Иисусе Господе нашем.

Заботься, как блюдешь ты во всем, превозлюбленный, послушание, которое немедленно находило бы помощь Подателя Бога, без затей [достигаемое] отсечением собственной воли в наиболее бедном образе жизни. Ибо стяжание, как я полагаю, есть урон духовному, порождающее бури житейские и лукавство, полный беспорядок и помрачение. Об этом заботясь и через радение [об этих вещах] приобретая смирение, поднимайся посредством молитвенного обращения ума к Богу и в Божественных [вещах] упражняйся, укрепляясь к этому изучением богонаписанных посланий, поскольку, конечно, в таковом поучении почерпнешь и испьешь ты «воду из неиссякаемого источника»³⁵, то есть слезу из невысыхающих глаз.

Ищи старательно и постоянно посредством дыхания того, чтобы тихо молиться тебе внутри сердца (только посылая туда разум, настолько допускай его [туда], насколько смирен он нравом), и [чтобы], творя сие, пребывать там, сколько возможно. Таким образом, ты снова обрящешь во время божественного посещения вместе с духовной радостью сердечную теплоту и влечение возрожденное ко Христу Иисусу, и тогда увидит ум [твой] от сердца сверхъестественно бьющий [некий] водопад или поток или струю Духа, — то самое, что животворящей и освящающей энергией Святого Духа названо святыми Отцами. И будет у тебя наслаждение невероятное и, несомненно, безмятежье и мир.
 
6. Так вот, с того [времени] счастливо укрывшись в безмолвном месте, позволь уму исследовать знание сущих и этим как книгой и законом Божиим упражняться, стяжая [через это], а наиболее через большее попечение о преждесказанном и Божию милость, [то есть] приснодвижную или присносияющую Божию или энергию, [как] желает сказать некто, или наитие. И оттуда отправляясь, будешь ты естественно возведен в ясные созерцания [сущего] окрест Бога. Затем, таким образом, в свете познания увидит он невыразимо Бога невидимого, [который] если и назван [кем-то] постижимым, [то постижим Он] бесформенно. И после этого ум созерцает в Духе Божественную Троицу и по поводу лиц размышляет и поражается Троице: Каким образом Отец — есть Отец? Каким [образом] Сын — Сын? Те, у Которых, насколько познали мы, ни Отец не является отцом, ни Сын — сыном? Поскольку, конечно же, выше всякого отца Сущий Отец и выше [всякого] сына — Сын. Ибо Отец есть Отец образом преестественным, и Сын есть Сын, также, совершенно непостижимый. Каким же образом и Дух исходит из одного Отца — причем, именно, не по образу рождения, как Сын имеет Он существование, а по образу исхождения, и чего объяснить невозможно — то есть, что есть рождение и что — исхождение, и что — личностное различие между этих единосущных? Каким образом произошли, по всесвященному Дионисию, в [наших] сердцах от невещественного и неделимого Отца³⁶ осияния [Его], противоречащие, упомянутому мною, различию Лиц?

И кроме этих [вещей] созерцая «Трех бесконечных бесконечную соестественность»³⁷, по Григорию Богослову, вне себя самого оказывается ум и полностью вне всяческих умопостигаемых [вещей] и умозрений [о них]. Ибо не могут три божественные ипостаси быть постигнуты мысленно, когда выше любых отца и сына и духа, что и сказал я уже, те Три Лица. И сообразные с Ними Отечество, Сыновство и, конечно, Исхождение — выше всякого отечества, сыновства и исхождения. Поэтому, итак, видит он этот неприступный свет [исходящий] от Троицы, вне себя в невыразимом восторге воспевая божественную сверхсущность.
 
7. В другие же времена переходит он к другой божественной необъятной триаде, созерцая беспредельную Силу и Мудрость и Благость Троицы. Иногда же в иную Божественную триаду всматривается он, изучая мiр и соответствующие ему творения, полное страха домостроительство Сына и в течение животворящего Духа в сердцах всех верных, причину обожения и тьмачисленных благих Божиих даров душам. В другой раз ум, снова просветившись Духом, восходит в апофатическое богословие, как в зеркале созерцая четвертую триаду — безначальность, неописуемость и беспредельность всякое мышление превосходящего триипостасного Бога. И, таким образом, созерцает душа, животворясь Духом, будучи возносима и ниспосылаема, радуясь и любя Бога и Божии [создания] и, [то] жгучее и любовное наслаждение получая, [то] снова стесняясь от трудных обстоятельств и унывая, до тех пор, пока не взойдет [она] в совершенство любви Божией Христовой благодатью и в бесстрастии истинно и твердо упокоена будет в невыразимом мире. Аминь.
32 Евр. 4: 16.
33 См. Лк. 5: 8.
34 В смысле смиряет порывы.
35 Притч. 5: 15.
36 Дионисий Ареопагит. О мистическом богословии, 3.
37 Григорий Богослов. Слово 40. На святое крещение. Святитель Григорий Богослов. Т. 1. стр. 571[/font][/size]

[прозелит]

Этот текст достоин занять свое место в нашей библиотеке УД.
Рискну дать некоторые комменты, от тщеславия, конечно же
Возможно, комменты более чем очевидные. Хорошо, если мне укажут при том на неточности и непонимание))

Прежде всего, всё это слово – именно опытное руководство к практике, причем в нем есть поэтапное руководство от виднейшего представителя созерцательного направления в  УД.

1. Нет покаяния вне исихии и нет, каким-либо образом, ни прикосновения к чистоте без анахоретства, ни возможности вместе с беседами и лицезрениями человеческими общения и созерцания удостоиться Божиих. Поэтому те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься, и достичь и вкусить общения и созерцания Бога, каковое [благо] есть предел и цель по Богу жительствующих и задаток, так сказать, вечного и Божиего наследства, богоустановленным образом ищут безмолвия и того, чтобы уединяться и избегать людей, и целесообразно творить все с надлежащим устроением души. Основание этим [вещам] в безмолвии, несомненно: скорбь, самоосуждение, о самом себе невысокое мнение, вследствие которых, чтобы чище еще благо сие становилось — бдения и стояния, воздержание и труд телесный, предел которых, кратко говоря — струя слез, бегущая из глаз смиренномудрствующих. В сокрушении, конечно, сердца так к очищению прилагают старание они, так через делание достигают они чистоты. Этому, в свою очередь, предел — мир помыслов, подобно как тем [благам], как сказал я уже — поток слез. С этого времени начинает ум естественным образом исследовать природу сущего и улавливать устроение Бога и мысли Его постигать и совершаются деяния Силы и Мудрости, Славы и Благости и иного, созерцаемого окрест Бога. И тайный смысл Писания постигает он, и чрезвычайных его изведывает благ, и премирных красот вкушает и вместилищем Божией любви становится. И так охватывается вожделением и радуется, и веселится, до предела добродетелей взбежав уже, ни одной прелести в таковых [вещах] не испытывая и не опасаясь. Лишь падения и греховные желания, и неподобающие движения по многим причинам, как изменчивый [еще] претерпевает он, [оказавшись] в которых, должно вновь обретать себя вдали от отчаяния утвержденного и Богом человеколюбцем надеждой окрыляемого, слезами и молитвами и другими описанными добродетелями занимающегося и в Боге любви, насколько позволено [будет], вкушающего рай. Ничего сверх того не видя, — ни вида, ни тела, не образа, ни другого чего, кроме, как только кратко сказать, слез и мирных помыслов, и любви Божией. Ибо в них незаблудным оно сохраняется и спасение подается душе смиренномудрствующей и воздержанной и молящейся во Христе Иисусе Господе нашем.

Ангеликуд категоричен – невозможно обрести  истинное покаяние без созерцания, ни сочетать “беседы с человеками” и “созерцания Божии”. И далее он раскрывает то, о чем в других работах упоминает нечасто и вскользь – где начало деятельного пути и где его предел, где начинается созерцательный путь. Смотрите, как он говорит: “те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься”. Страстные, мы еще не в состоянии понять глубину своего греха (ошибки), но и тогда можем покаяться выше понимания ограниченного ума. “Очиститься от страстей” – значит у него именно пред-очищение от грубых страстей. Скорбя и себя осуждая, не мня о себе – это все фундамент, деятельное твердое начало, и его подкрепляют “бдениями и стояниями, воздержанием и трудом телесным”. И вот, после этих дел обретается деятелем смиренномудрие и наступает предел деятельному основанию –“струя слез, бегущая из глаз”. Причем, он не говорит здесь еще о слезе из сердца.

Вплоть до потока слез – деятельно чистится сердце, и вплоть до вступления в работу с помыслами – деятельно чистится ум. Вот два предела деятельному.

А от этих пределов он переходят к созерцательному: исследованию природы сущего (логосов твари), “улавливать устроение Бога” – нетварных умопостигаемых энергий, что вкруг Бога: Силы и Мудрости, Славы и Благости и иного. И постигая логосы Писания, “чрезвычайных его изведывает благ, и премирных красот вкушает”. И (наконец) “вместилищем Божией любви становится”. Рачение – эрос к Богу охватывает его, и он веселится, не ведая никакой прелести от дерзновения в таких высоких созерцаниях.
 
Но и тогда “как изменчивый [еще] претерпевает он” и падения и греховные желания. Изменчивый – значит, далекий еще от неколебимости в Боге. Такому следует найти себя не в отчаянии, а утвердиться в надежде на Бога, со “слезами и молитвами и другими описанными добродетелями занимающегося” – то есть, вернуться к делательному в своем падении.  Смиренномудрствуя, молясь и плача, не видя мира и ничего, что в нем. Сохраняясь “незаблудно” в “атмосфере” воздержания, молитвы, слез, мирных помыслов, такой обретает свое спасение во Христе. И так вкушает рай – в Боге любви.

[Кнопка]

И так вкушает рай – в Боге любви.

По ходу дела, при жизни.

[прозелит]

2. Когда сидишь ты в келии своей, ум твой в смирении [своем] да имеет дерзновение к Богу: смирение — от собственной ничтожности и негодности, а дерзновение — по причине беспредельности любви Божией и долготерпения, которое имеет Он по отношению к людям. Так в достоинство Божие вводится душа, впрочем, лишь когда осознает саму себя грешной, [а не сразу]. Однако, по причине человеколюбия Божиего, все же отваживается она и укрепляет себя надеждой на Создавшего ее. Поэтому великий Павел предписывает, говоря: Да приступаем с дерзновением к престолу благодати32. Ибо, воистину, дерзновение к Богу есть некое око молитвы или крыло ее или состояние некое странное. Не когда кто дерзает, словно отважный, [как бы говоря Ему]: [Отойди от меня] прочь!33 — и от настроения этого вдали [от Него] оказывается, но когда помыслом неслыханного человеколюбия и любви и долготерпения Божия в надежду божественную окрыляется [человек]. Молись, итак, с дерзновенным нравом, во смиренном образе мыслей, добрыми надеждами поддерживаемый на предстоящее в Боге, как сказано уже, во Христе Иисусе, Господе нашем. 

Тоже замечательно, потому что о дерзновении к Богу мало говорим здесь, на форуме, меньше даже, чем о смирении ))

Здесь, по-видимому, речь ведет еще о деятельном этапе, поскольку еще только начинает наступать  под действием Духа нелицемерное осознание своей грешности в душе подвижника. И мало одного смирения, тем более что смирение никак не может быть полным на этом этапе. Деятелю нужно  к начальному смирению приложить дерзновение – в твердой убежденности: Бог беспредельно любит и долготерпит его выходки. Тогда, с этим дерзновением вкупе со смирением и осознанием своей греховности (насколько это открылось ему Духом) – обретается “око молитвы” или “крыло ее”. И предупреждает: нельзя путать дерзновение с дерзкой горделивой само-надеянной отвагой  – да не будет сего! – такой дерзкий только от Бога отдалится.
Но дерзать должно именно  с “помыслом неслыханного человеколюбия и любви и долготерпения Божия”, отчего возникает добрая надежда божественная.

И вот она, молитва, уже вполне преуготовляющая деятельного к созерцанию – “с дерзновенным нравом, во смиренном образе мыслей, добрыми надеждами поддерживаемый на предстоящее в Боге, как сказано уже, во Христе Иисусе, Господе нашем. “

[Кнопка]

Вполне может быть. Как один из вариантов пути.

[прозелит]

3. Необходимо тебе всегда старательно держаться того, что успокаивает 34 тело и избавляет от беспокойства ум. Это — умеренная пища, небольшое питие, сон короткий, стояние по силе, преклонение колен для [стяжания состояния] достижимого внешним смирением, дешевая одежда, словно крайне малое [и лишь] вынужденное, долулежание и другое, что чрезвычайно смиряет тело. Вместе с этим, конечно, нужно держаться тебе того, что пробуждает ум и, к Богу прилепив, [в достижении цели его ему] содействует. Это — умеренное чтение Священных Писаний и их святых толкователей, псалмопение внятное, наставление от того, что говорится в Писаниях и от удивительных [вещей] созерцаемых в твари; и молитва устами до тех пор, пока из сердца [Сама] святая благодать Духа не исторгнет ее отчетливо. Ибо тогда другой праздник и другому торжеству время — не от уст произносимой [молитвы], но из сердца совершаемой Духом. Этого ж ныне вот так ты ищи: преклоняя колена, столь часто, как можешь и, так утвердившись, молись. Оставив молитву, читай, как было сказано, и снова возвращайся к молитве. И, тот час же, отстав от молитвы, к усиленному псалмопению побуждай себя, и затем впоследствии вернись к молитве. И, снова оставив [ее], в вышесказанном поучении стань соразмерно и потом опять принимайся за молитву. И рукоделием необременительным занимайся, препятствующим беззаботности, как от Отцов ты слышал уже, о, освященный!

А вот уже слово – о переходе от делательного этапа к созерцательному, в его начале. Здесь даны практические  советы по мерам для “балансировки” тела и ума, и по мерам для пробуждения ума и прилепления его к Богу. Хорошо, что Ангеликуд дает нам  перечень всего того внешнего делания, что является подспорьем внутреннему в это время, говрря при том – вот меры по обретению внешнего смирения и также – смирения тела.
Не забывая при том и о “рукоделии необременительном”, что “препятствует беззаботности”.

Под “молитвой устами”, думается, Ангеликуд разумеет трудовую молитву ума в сердце, поскольку в ней еще есть слова. И творить ее дОлжно, “пока из сердца [Сама] святая благодать Духа не исторгнет ее отчетливо. Ибо тогда другой праздник и другому торжеству время — не от уст произносимой [молитвы], но из сердца совершаемой Духом.”

[Леонид]

прозелит, спасибо. Всё очень даже "в жилу"... Почему-то напомнило об "отсечении корней ума".

[mirnestranik]

Поэтому те, которые смогли выше понимания в отношении собственных ошибок покаяться и от страстей очиститься,

Бросилось в глаза разделение на простое понимание умом греха...и покаяние ВЫШЕ такого понимания...и это ставится условием к созерцанию...равно как и невозможность сочетания разговоров с созерцанием...

[mirnestranik]

Есть ссылка на этот труд?...ато у меня только фрагмент...

[Симеон]

супер!!

[прозелит]

mirnestranik, если ты говоришь про "Исихастское Утешение", то его еще не перевели. Более того, пока не вышло даже критическое издание исходного тектса – все в рукописи. Наши готовят к выходу его "Рай", с параллельным текстом, но будет ли в нем русский перевод, или только на греч.и ц/с, не знаю...а текст на ц/с тяжелый – ты сам видел.
Вообще, с Ангеликудом  – странная история: "Исихастское Утешение" не издано целиком, а в разрозненных частях под разными именами(!) включено в "Добротолюбие" и иные книги. Каллист Патриарх, Каллист Ангеликуд, Тиликуд, Ликуд, Каллист Катафигиот, Меленикиот – и все это он...а его книга "Исихастское Обучение" полностью не найдена, остались лишь отрывки из нее, под разными именами.

[Леонид]

О Каллисте Ангеликуде:
http://religio.rags.ru/journal/2009/2009_2_6.pdf

[прозелит]

Да, спасибо, это хороший очерк. Некороые дополнительные сведения есть в этих изданиях:
http://www.hesychasm.ru/forum/index.php?topic=3068.new#new
http://www.hesychasm.ru/forum/index.php?topic=3067.0

[Neovit]

1.   Нет покаяния вне исихии и нет, каким-либо образом, ни прикосновения к чистоте без анахоретства, ни возможности вместе с беседами и лицезрениями человеческими общения и созерцания удостоиться Божиих.

Но не будем впадать в уныние от этих слов. Мы имеем примеры достижения чистоты без анахоретства, например,  Иоанн Златоуст, Василий Великий. Святой Григорий Богослов говорит:
"Заключился я сам в себе, тишину и безмолвие признал единственною безопасностью для души". Не из пустыни писал он это, а оставаясь в миру, но устроил свою внешнюю жизнь таким образом, что душа его могла уединиться и безмолствовать. Св. Григорий Богослов, прожив большую часть жизни в миру достиг высот созерцания Троицы и как столп возвышался среди богословов.

Потому и Каллист Ангеликуд. Когда переходит к созерцанию Троицы в разделе 6, то ссылается на св.Григория Богослова. А нам полезно прочитать слово его для тех, кто призван в миру стремиться к Свету:

"Но ты живешь в обществе, от обращения с людьми — не без осквернения; потому страшно, чтобы не истощилось Божие к тебе милосердие? Ответ на это прост. Если можно, беги и торжища со своим добрым сопутником. Подвяжи себе крылья орлиные, или, собственнее скажу, голубиные, ибо что тебе до кесаря и принадлежащего кесарю, пока не почиешь там, где нет ни греха, ни очернения, ни змия, жалящего на пути и препятствующего тебе шествовать по Богу. Похить душу свою из мира, беги Содома, беги пожара, иди не озираясь, чтобы не отвердеть в соляной столп, спасайся на горе, чтобы и тебя не постигла вместе гибель. Если же ты не волен уже в себе и обязался необходимыми узами, то скажи сам себе, или, лучше, я тебе скажу: всего превосходнее сподобиться блага и сохранить очищение. Если же невозможно совместить то и другое, то лучше очернить себя иногда несколько мирскими обязанностями, нежели совершенно лишиться благодати, как лучше, думаю, получить иногда выговор от отца и господина, нежели быть им вовсе отвергнутым, и лучше озаряться несколькими лучами, нежели быть в совершенной тьме. А благоразумному свойственно избирать как из благ большие и совершеннейшие, так и из зол меньшие и легчайшие. Поэтому не слишком бойся очищения. Ибо праведный и человеколюбивый Судия наших дел всегда ценит заслуги наши, соображаясь с родом жизни каждого. И неоднократно тот, кто, живя в мире, успел в немногом, имел преимущество перед тем, кто едва не успел во всем, живя на свободе, так как, думаю, большее заслуживает удивления — в узах идти медленно, нежели бежать, не имея на себе тяжести, и, идя по грязи, немного замараться, нежели быть чистым на чистом пути. В доказательство же слова скажу, что Раав блудницу оправдало одно только страннолюбие, хотя и не одобряется она ни за что другое, и мытаря, ни за что другое не похваленного, одно возвысило, именно смирение, чтобы ты научился не вдруг отчаиваться в себе.

Блажен, кто ведет пустынную жизнь, не имеет общения с привязанными к земле, но обожил свой ум.
Блажен, кто в общении со многими не развлекается многим, но преселил к Богу всецелое сердце.
Блажен, кто, уступив немногое законам брака, приносит в дар Христу большую часть любви. "

[Neovit]

Прозелит, спасибо. Меня инетерсовал вопрос, что можно созерцать в молчании ума. И я получил ответ здесь. Это интересно.

Каллист Ангеликут описывает созерцание Света, которое определяет, как « Божию милость, [то есть] приснодвижную или присносияющую Божию или энергию, [как] желает сказать некто, или наитие. И оттуда отправляясь, будешь ты естественно возведен в ясные созерцания [сущего] окрест Бога». 

Здесь я обратил внимание, что свет воспринимается не как свет, а как энергия,  в которой оказывается душа по Божьей милости.  Ибо свет не виден, но энергия Любви ощущается очень сильно. Поэтому свет созерцания называют прозрачным.

Далее Каллист Ангеликут приводит самое интересное, а именно, что созерцает душа в молчании ума. Это интересно потому, что ум (человеческий) умирает, а различение неразличимого созерцается.

1.   Созерцание бесформенного
Затем, таким образом, в свете познания увидит он невыразимо Бога невидимого, [который] если и назван [кем-то] постижимым, [то постижим Он] бесформенно.

2.   Различение Отца и Сына и Духа
И после этого ум созерцает в Духе Божественную Троицу и по поводу лиц размышляет и поражается Троице: Каким образом Отец — есть Отец? Каким [образом] Сын — Сын? Те, у Которых, насколько познали мы, ни Отец не является отцом, ни Сын — сыном? Поскольку, конечно же, выше всякого отца Сущий Отец и выше [всякого] сына — Сын.

3.   Различение образов рождества  Сына и исхождения Духа
Ибо Отец есть Отец образом преестественным, и Сын есть Сын, также, совершенно непостижимый. Каким же образом и Дух исходит из одного Отца — причем, именно, не по образу рождения, как Сын имеет Он существование, а по образу исхождения, и чего объяснить невозможно — то есть, что есть рождение и что — исхождение,

4.   Различение личностное Троицы
и что — личностное различие между этих единосущных?

5.   Различение ума Христова
Каким образом произошли, по всесвященному Дионисию, в [наших] сердцах от невещественного и неделимого Отца36 осияния [Его], противоречащие, упомянутому мною, различию Лиц?

Вот как описывает свщм. Дионисий Ареопагит (по ссылке Каллиста Ангеликуда) различние Причину всего умственного:

***Далее восходя, говорим, что Она не душа, не ум; ни воображения, или мнения, или слова, или разумения Она не имеет ; и Она не есть ни слово, ни мысль; Она и словом не выразима и не уразумеваема; Она и не число, и не порядок, не величина и не малость, не равенство и не неравенство, не подобие и не отличие; и Она не стоит, не движется, не пребывает в покое, не имеет силы и не является ни силой, ни светом; Она не живет и не жизнь; Она не есть ни сущность, ни век, ни время; Ей не свойственно умственное восприятие; Она не знание, не истина, не царство, не премудрость; Она не единое и не единство , не божественность или благость; Она не есть дух в известном нам смысле, не сыновство, не отцовство , ни что-либо другое из доступного нашему или чьему-нибудь из сущего восприятию; Она не что-то из не-сущего и не что-то из сущего; ни сущее не знает Ее такой, какова Она есть , ни Она не знает сущего таким, каково оно есть; Ей не свойственны ни слово, ни имя, ни знание; Она не тьма и не свет, не заблуждение и не истина; к Ней совершенно не применимы ни утверждение, ни отрицание; и когда мы прилагаем к Ней или отнимаем от Нее что-то из того, что за Ее пределами, мы и не прилагаем, и не отнимаем, поскольку выше всякого утверждения совершенная и единая Причина всего, и выше всякого отрицания превосходство Ее, как совершенно для всего запредельной.И кроме этих [вещей] созерцая «Трех бесконечных бесконечную соестественность»37, по Григорию Богослову, вне себя самого оказывается ум и полностью вне всяческих умопостигаемых [вещей] и умозрений [о них]. Ибо не могут три божественные ипостаси быть постигнуты мысленно, когда выше любых отца и сына и духа, что и сказал я уже, те Три Лица. И сообразные с Ними Отечество, Сыновство и, конечно, Исхождение — выше всякого отечества, сыновства и исхождения. Поэтому, итак, видит он этот неприступный свет [исходящий] от Троицы, вне себя в невыразимом восторге воспевая божественную сверхсущность.***
 
6. Созерцание Силы. Мудрости и Благости Троицы
 В другие же времена переходит он к другой божественной необъятной триаде, созерцая беспредельную Силу и Мудрость и Благость Троицы.

7.   Созерцание Домостроительства
Иногда же в иную Божественную триаду всматривается он, изучая мiр и соответствующие ему творения, полное страха домостроительство Сына и в течение животворящего Духа в сердцах всех верных, причину обожения и тьмачисленных благих Божиих даров душам.

8.   Созерцание безначальности и беспредельности
В другой раз ум, снова просветившись Духом, восходит в апофатическое богословие, как в зеркале созерцая четвертую триаду — безначальность, неописуемость и беспредельность всякое мышление превосходящего триипостасного Бога.

9.   Плоды  созерцания
И, таким образом, созерцает душа, животворясь Духом, будучи возносима и ниспосылаема, радуясь и любя Бога и Божии [создания] и, [то] жгучее и любовное наслаждение получая, [то] снова стесняясь от трудных обстоятельств и унывая, до тех пор, пока не взойдет [она] в совершенство любви Божией Христовой благодатью и в бесстрастии истинно и твердо упокоена будет в невыразимом мире.