Родионов О. А. Предисловие к славянскому Добротолюбию: история текста // Каптеревские чтения — 12. Сборник статей / Отв. ред. М.В. Бибиков М.: ИВИ РАН — 2014.
http://kapterev.csu.ru/data/kapterev_12_08.djvu Интересная статья о переводе прп. Паисием (Величковским) предисловия к Добротолюбию и искажениях\сокращениях, которые были внесены московскими справщиками текста.
Предисловие в московском издании оказывается значительно сокращенным. Какие же пассажи были изъяты и почему? Весьма характерно удаление следующего фрагмента:
«И дивное убо сие есть, яко аще негли и у иных действуему благодать слышали быхомъ, то завидяще оболгаваемъ, и ниже есть ли действо благодати въ нынешнемъ веце, веруемъ» (л. 2).
Подобные представления были весьма распространены в синодальный период истории Русской Церкви, поэтому критика прп. Никодима Святогорца, выраженная в приведенном выше отрывке, могла восприниматься как весьма актуальная и для кого-то болезненная, отчего соответствующий пассаж и был снят, чтобы не провоцировать конфликты вокруг новой книги. Чуть ниже изымается еще один фрагмент: «...и ничтоже ино отнюдь ни внутрьуду, ни внеуду приемлющымъ, безобразну отнюдь и безшарну блюсти мысль» (л. 2 об.), - в котором описывается основной принцип молитвенного делания согласно аскетической традиции византийского монашества. Разумеется, в текстах, составляющих «Добротолюбие», этот принцип упоминается не раз, но из предисловия редакторы предпочли столь емкое его описание убрать. В следующим, наиболее крупном изъятом фрагменте говорится о том, как святые отцы, «предуведевше рода нашего о семь спасителнемъ поучении (т.е. об умном делании. - О.Р.) неразумение вкупе и нерадение», подробно изложили метод молитвы, «деятелный того образъ некими естественными художносказании тонкочастне истолковавше» (л. 3). Далее указывается на почти полное исчезновение книг, содержащих учение о молитве, обусловленное как сравнительной редкостью рукописных книг, рассеянных по различным монастырям и подвергающихся различным опасностям, и отсутствием печатного издания соответствующих святоотеческих творений, так и нерадением подвижников того времени о «хранении ума и чистЬй молигв'Ь», вследствие чего умное делание подвергается риску «совершений оскудети», а это, по мнению составителя предисловия, ведет к угасанию благодати и, по сути, к невозможности достигнуть цели, поставленной Богом человеку: соединения с Богом и обожения (л. 3 об.). В этом опущенном московскими редакторами фрагменте особенно акцентируется внимание на том, что один лишь «внешний подвиг» без «внутреннего делания» не приносит плода (л. 3 об., 4). Именно в этом, согласно мысли предисловия, заключается причина того, что «въ нынешнее время», то есть в XVIII в., стали редко встречаться святые и «мали суть спасающийся»: «кроме бо сего еже обожену быти умомъ, рече некто , не яко святу быти, но ниже спастися человеку возможно есть» (л. 4). Очевидно, что подобные «резкие» высказывания были нежелательны в предисловии к книге, которую предполагалось широко распространить в России 1790-х годов, и справщики, вероятнее всего, предпочли их удалить, чтобы не сталкиваться с противодействием цензуры. А вот отказ от включения в текст предисловия отдельных деталей, связанных с историей издания греческой «Филокалии», в частности, повествования о той роли, которую сыграл в этом деле Иоанн Маврокордат, иждивением которого и была напечатана антология (л. 4 об.), в русском издании вполне закономерен.
Другой крупный фрагмент, также исключенный из московской версии «Добротолюбия», содержит характерную для всего творчества прп. Никодима Святогорца мысль о том, что учение об умной молитве обращено ко всем без исключения христианам, а не только к монахам и отшельникам, «повреждение» же происходит с некоторыми подвижниками не от знакомства со святоотеческими книгами, а от «возношения», то есть самомнения, и от «еже не прилежноиспытне по всемъ последовати о делании семь учению отцевъ» (л. 5-5 об.); приступающему же к молитве «со всяцемъ смиренномудриемъ и плачевнымъ устроениемъ», избавившись от «возношения и человекоугодия», прельщение не страшно (л. 6). Необходимо отметить, что эту позицию не вполне разделял сам старец Паисий Величковский , что не помешало ему без каких-либо купюр перевести текст Никодима Святогорца.
В целом, для «русской версии» предисловия к «Добротолюбию» характерно стремление избегать частого употребления термина «обожение» и других подобных выражений, что влечет за собой более мелкие сокращения текста, некоторые из которых нашли свое отражение в приведенной выше таблице. Тем самым центральная мысль оригинального предисловия, согласно которой умное делание есть путь к исполнению предвечного замысла Божия о человеке, благодаря чему сама книга «Добротолюбие» превращается в «орудие обожения» (л. 5; слова, также изъятые из печатной версии), в московском издании предстает далеко не столь ярко выраженной и даже не воспринимается как «стержневая».
