Никодим, если Вы в такой форме вопрошаете, то и я Вам уже ответил. Ложь.
"Не раскачивайте лодку", слышу с середины 90-х вплоть до сего дня.
Этой мантрой князьки мiра сего привычно прикрывают хищения и прочие дела тьмы, которым творят;
ею же успешно дурачат и "рядовое" население через СМИ.
Есть такая икона, где Тело Христово в пеленах – это корпус корабля, Крест – мачта, на носу стоит Богородица, святые приникли к Нему.
Кто – в этой лодке? Кому под силу раскачать такую лодку?
А та "лодка", о которой Вы говорите – не лодка, но гроб повапленный.
Его не то что раскачивать – пальцем ткнут, и из щелей его смердит, настолько переполнен внутри. При всяком наружном благолепии, конечно же.
И разницы нет, говорится ли это о земной церковной иерархии, или о вертикали госаппарата – одна ситуация, все скованы одной цепью и одним мiром мазаны.
Где труп, туда слетаются орлы. Падальщики слетаются на запах падали, который стало невозможно скрыть. Что, крайними сделаем падальщиков?
И толпам идолопоклонников ничего не отмолить ни у каких даров, когда нет покаяния у Церкви. А перед покаянием нужно хоть какое-то осмысление, читать знамения времен нужно учиться. И видеть повторение "той же кочерги", на новом витке. Но из публичных лиц РПЦ об этом заикается один лишь дьяк. Горько, но характерно.
Кураев: Одна из новизн того завета, который христиане называют Ветхим, состоит в том, что история стала восприниматься как пространство теофании. То есть не в движении комет, звезд, не в ураганах проявление воли богов, а в истории твоего народа. Любое событие должно стать знамением и требует истолкования. Вот это функция древних еврейских пророков, их служения. Христианское сознание эту парадигму унаследовало. И вот в двадцатом веке мы видим, что в истории двадцатого века Божий промысел снес все православные короны. Пала православная корона греческая, русская, румынская, болгарская, албанская, сербская — все православные монархии пали. Церковь русская прошла через невероятные испытания. Никогда в Римской империи таких гонений не было, как в советские времена, таких длительных, таких массовых, жестких, с таким репрессивным аппаратом. Вопрос: за что? За что Господь нас прижигал — не таблеточки прописал, а прижигал раскаленной кочергой? До 1917 года у нас такие язвы, такие гнойники под парадной позолотой были, что только выжиганием можно было лечить. Я делаю вывод, может быть, дерзновенный, о том, что Господь нас прижигал раскаленной кочергой враждебной по отношению к нам власти за то, что мы в свое время польстились на те же кочерги власти, чтобы выжигать других. Может, нашим новомученикам слезки русских раскольников отозвались с костров семнадцатого века? Пусть мои мысли убоги, но я болею из-за того, что я не вижу никого, кто бы еще в нашей церковной среде об этом думал, пробовал понять эту книгу судеб нашей церкви. Может быть, то, что сейчас приходит на смену, в какой-то мере повторенный урок.
