Прп. Исаак Сирин

СЛОВО 45.

О ПОРЯДКЕ ТОНКОЙ РАЗСУДИТЕЛЬНОСТИ.

Будь всегда внимателен к себе самому, возлюбленный; и среди непрестанных дел своих разсмотри и встречающиеся тебе скорби, и пустынность местопребывания твоего, и тонкость ума твоего вместе с грубостию твоего ведения, и большую продолжительность безмолвия твоего вместе с многими врачествами, т. е. искушениями, наводимыми истинным Врачем к здравию онаго внутреннего человека, а в иное время и бесами, иногда же болезнями и телесными трудами, а иногда боязливыми помышлениями души твоей, страшными воспоминаниями о том, что будет напоследок, иногда же привитием и обязанием благодати сердечной теплоты и сладостных слез, и духовной радости, и всего прочаго, скажу так, не умножая слов. Совершенно ли во всем этом примечаешь, что язва твоя начала заживать и закрываться? т. е. начали ли изнемогать страсти? Положи примету, и входи непрестанно сам в себя, и смотри: какия страсти, по твоему замечанию, изнемогли перед тобою, какия из них пропали и совершенно отступили от тебя, и какия из них начали умолкать вследствие душевнаго твоего здравия, а не вследствие удаления того, что смущало тебя, и какия научился ты одолевать умом, а не лишением себя того, что служит для них поводом? Обрати также внимание на то, точно ли видишь, что среди загноения язвы твоей начала наростать живая плоть, т. е. душевный мир. Какия страсти постепенно и какия стремительно понуждают, и чрез какие промежутки времени? Суть ли это страсти телесныя, или душевныя, или сложныя и смешанныя? И возбуждаются ли в памяти темно, как немощныя, или с силою возстают на душу? И притом - властительски или татским образом? И как обращает на них внимание владеющий чувствами царь-ум? И когда оне напрягуть силы и вступить в брань, сражается ли с ними, и приводить ли их в безсилие своею крепостию, или не обращает даже на них взора, и ставит их ни во что? И какия изгладились из прежних, и какия вновь образовались? Страсти возбуждаются или какими-нибудь образами, или чувством без образов и памятию без страстных движений и помышлений, и тогда не производят раздражения. По всему этому можно также определить степень устроения души.

Первыя не пришли в устройство, потому что душе предстоит еще подвиг, хотя и обнаруживает против них крепость свою, а вторыя достигли устроения, о котором сказало Писание, говоря: сяде Давид в дому своем, и упокоил его Бог от всех врагов его окрестных (2 Цар. 7, 1). Разумей сие не об одной страсти, но вместе со страстями естественными, пожеланием и раздражительностию, и о страсти славолюбия, которая изображает и мысленно представляет лица, и возбуждает к похоти и желанию, и также о страсти сребролюбия, когда душа входи г в общение с нею тайно, и хотя и не соглашается вступить самым делом, но представляет в уме образы предметов, на которые направлено сребролюбие при собирании богатства, и заставляет душу помышлять о них и производит в ней желание вместе с прочим обладать и ими.

Не все страсти ведут брань приражением помыслов. Ибо есть страсти, которыя душе показывают только скорби: нерадение, уныние, печаль не нападают приражением помыслов и услаждением, но только налагают на душу тяжесть. Крепость же души изведывается в победе над страстями, ведущими брань приражением помыслов. И человеку надлежит иметь тонкое разумение обо всем этом, и знать приметы, чтобы, при каждом сделанном шаге, сознавать, куда достигла и в какой стране начала шествовать душа его: в земле ли ханаанской, или за Иорданом.

Но обрати внимание и на сие. Достаточно ли ведению душевнаго света к различению сего, или оно различаешь это во тьме, или совершенно лишено такой способности? Точно ли находишь, что разумная часть души начала очищаться? Парение мыслей в уме проходит ли в час молитвы? Какая страсть смущает ум во время приближения к молитве? Ощущаешь ли в себе, что сила безмолвия приосенила душу кротостию, тишиною и миром, какой необычным образом раждается в уме? Восхищается ли непрестанно ум без участия воли к понятиям о безплотном, в об`яснение чего не дозволено входить чувствам? Возгорается ли в тебе внезапно радость, ни с чем несравнимым наслаждением своим заставляющая умолкнуть язык? Источается ли непрестанно из сердца некая сладость и влечет ли всецело ум? Входит ли но временам незаметно во все тело некое услаждение и радование, чего плотский язык не может выразить, пока все земное не будет при сем памятовании почитать прахом и тщетою. Ибо оное первое, из сердца истекающее услаждение, иногда в час молитвы, иногда во время чтения, а иногда также вследствие непрестаннаго поучения и продолжительности помышления согревает ум; а сие последнее всего чаще бывает без всего этого, и многократно во время поделия, а также часто и по ночам, когда находишься между сном и пробуждением, как бы спя и не спя, бодрствуя и но бодрствуя. Но когда найдет на человека это услаждение, биющееся в целом теле его, тогда думает он в этот час, что и царство небесное не иное что есть, как именно это.

Смотри также, приобрела ли душа силу, которая чувственныя памятования потребляет силою овладевающей сердцем надежды, и внутренния чувства укрепляет неиз`яснимым убеждением в несомненности? И сердце без попечения о том, чтобы не было пленено оно земным, пробуждено ли непрестанным собеседованием и непрерывным сердечным деланием, совершаемы м со Спасителем нашим?

Старайся приобрести разумение в различии гласа Его и беседы, когда услышишь. Возможность же скоро вкусить сего доставляет душе непрерывное безмолвие непрестанным и постоянным своим деланием. Ибо, по нерадению приемлющих, и по обретении сие снова утрачивается, и долгое уже время вновь не приобретается. И осмелится ли кто, положившись на свидетельство совести своей, сказать о сем то же, что сказал блаженный Павел: известихся, яко ни смерть, ни живот, ни настоящая, ни грядущая, ни все прочее возможет меня разлучити от любве Христовой (Рим. 3, 38. 39), т. е. не разлучат ни телесныя, ни душевныя скорби, ни голод, ни гонение, ни нагота, ни одиночество, ни затвор, ни беда, ни меч, ни ангелы и силы сатанины с их злобными ухищреииями, ни упраздняемая слава приражением своим к человеку, ни клеветы, ни укоризны, ни заушения, наносимый без причины и напрасно?

Если же не начал ты усматривать в душе своей, брат, что все это некоторым образом избыточествует или оскудевает, то труды твои, и скорби, и все безмолвие твое - безполезное отягощение себя. И если чудеса совершаются руками твоими, и мертвых воскрешают оне, не идет то и в сравнение с этим, и немедленно подвигни душу свою, и со слезами умоляй Спасающаго всех от`ять завесу от двери сердца твоего и омрачение бури страстей уничтожить на внутренней тверди, чтобы сподобиться тебе увидеть луч онаго дня, да не будешь ты как мертвец, вечно пребывающий в омрачении.

Всегдашнее бдение вместе с чтением и частые поклоны, совершаемые преемственно кем-нибудь, не замедлят рачительньо подать блага сии. И кто обрел их, тот обрел сими именно средствами. Желающие снова обрести их имеют нужду пребывать в безмолвии, а вместе и в делании сказаннаго нами, и притом ни к чему кроме души своей, далее ни к одному человеку, не привязываться мыслию своею, упражняться же во внутреннем делании добродетели. Но и относительно самых дел - лишь в некоторых из них мы находим отчасти близ себя верное чувство, утверждающее нас и в отношении прочаго.