Глава 8

62

Когда собралось (около Господа) весьма много народа и нечего было им есть, Иисус, призвав учеников Своих, сказал им: жаль Мне народа, что... нечего им есть. Если неевшими отпущу их в домы их, ослабеют в дороге, ибо некоторые из них пришли издалека. Ученики Его отвечали Ему: откуда мог бы кто взять здесь в пустыне хлебов, чтобы накормить их? И спросил (Господь) их (учеников): сколько у вас хлебов? Они сказали: семь. Тогда велел народу возлечь на землю; и, взяв семь хлебов и воздав благодарение, преломил и дал ученикам Своим, чтобы они раздали; и они раздали народу. Было у них и немного рыбок: благословив, Он велел раздать и их.

И ели, и насытились... Евших же было около четырех тысяч. И отпустил их (Мк.8, 1-9).

Снова чудо насыщения. Очевидно, так значительно и жизненно насыщение около Него душ и тел (см. Мк. 6, 35-44), что Господь для большего запечатления в людских умах и сердцах мысли о нем вторично совершает чудо и углубляет Свое слово и дело.

Опять около Христа много народа, и Он совершил насыщение их душ. Опять народ нуждается в физическом подкреплении, в пище. Опять трогательное внимание Учителя к тяжелым нуждам народа: "Жаль Мне народа, что... нечего им есть... ослабеют в дороге"... Опять мысль, что Господь не может отпустить народ от Себя, тем более, что "некоторые пришли издалека", т. е. были далеки от Бога, и их надо поддержать и удовлетворить всем потребным... и еще тем более, что если отпустить их, то они "ослабеют" в дороге жизни без Бога... Опять заявление учеников, что около христианства место пустынное и негде взять хлеба...

И Господь не отпускает народа. Он, как и при первом чуде насыщения, спрашивает о количестве имеющихся хлебов, повелевает народу возлечь на землю, в "благодарении" Отцу низводит благословение неба на дары земли, преломляет хлебы и передает ученикам для раздачи народу.

И снова благословением Бога творится насыщение: "и ели, и насытились" (ст. 8). И только после насыщения, когда были удовлетворены и души и тела, "отпустил их" (ст. 9).

63

Фарисеи начали с Ним (Христом) спорить и требовали от Него знамения с неба, искушая Его. И Он, глубоко вздохнув, сказал: для чего род сей требует знамения? Истинно говорю вам, не дастся роду сему знамение (Мк. 8, 11-12).

Фарисеи - олицетворение лукавой совести. Такая совесть делает одну работу: оправдывает скверную жизнь и оставляет руководителем жизни (вместо Бога) испорченное "я", развращенную самость.

Для оправдания такой жизни совесть идет на всякие ухищрения. Не отвергая Божьего слова и Божьих заповедей, лукавая совесть изощряется в своих толкованиях, придумывает исключения и оправдывает сделки и компромиссы. Она (совесть) вертится без конца: то слово Божие слишком строго и ригористично, то Христос бесконечно милосерд, то Евангелие узко ограничивается временем и обстановкой, то лукавство утверждает, что оно само широко и универсально. Всё в зависимости от того, что выгодней.... И без конца изощряется лукавая совесть, и перевертывает, и оспаривает очевидные истины, как спорили со Христом фарисеи (ст. 11).

Так происходит всегда в обыденной жизни - ежедневно и ежеминутно, и мы даже не замечаем лукавой работы постоянного самооправдания.

В этой работе самооправдания бывает один момент, когда лукавство, фальшиво прикрываясь верой, поднимается до высшей точки мнимого дерзновения в вере и просит у Бога чуда, а иногда требует чуда, опираясь якобы на ревность в вере.

Но и здесь обман, и здесь тоже лукавое самоприкрытие. Когда выдвигается требование чуда? Когда обстоятельствами жизни ухищрения совести разбрасываются, как карточный домик, и человек в упор стоит перед явными велениями Бога, а принять их и подчиниться им у него нет духовного мужества, то и тогда лукавство не сдается и не прекращает своей работы, и под видимостью подчинения Богу оно начинает как бы само желать Божьего вмешательства в жизнь и под видимостью принятия Бога ставит Богу свое требование об обязательности Его обнаружения, т. е. требование чуда.

Лукавая совесть тогда рассуждает так: "Господь воздействует на мою жизнь... Ну, конечно, я приму Господа, подчинюсь Ему и откажусь от моей "самости" (последнее вслух не говорится)... пусть только Господь явно обнаружит Себя..."

Что же... требование чуда здесь является выражением веры? Нисколько. Это та же самая прикрытая самость... И выходит, что тут вынужденный отказ от эгоистической самости под давлением обстоятельств и фальшивое подчинение Богу е расчетом: "А может быть, Божьи силы наглядно и не явятся, и. значит, моя совесть останется хозяином жизни".

Нужны ли примеры? Да. Возьми, к примеру, хотя бы всю группу фактов жизненных вразумлений: всякого рода бедствий, потрясений, болезней и всяких случаев смертельных опасностей - таких вразумлений, при которых человек вынуждается к признанию необычайности происходящего. Всегда ли в таком случае человеческое сердце сразу и охотно подчиняется Богу с отказом от самости? Не чаще ли бывает, что, когда пройдет период растерянности, человеческое лукавство объяснит происшедшее случайностью, исказит его, чтобы втиснуть в рамки естественного, и спокойно предаст его забвению, оставив самость хозяйкой жизни? А если мысль о необычайном слишком настойчиво стучит в сознание, то лукавство сейчас же просит чуда: "Если бы Бог действительно захотел помочь мне, спасти меня, то почему же Он не сделал того-то и того-то...", и высказывается желание большого чуда, а случившееся признаётся слишком ничтожным, чтобы жизненная самость уступила свое место Богу.

Такова работа жизненного фарисейства: постоянными ухищрениями и самооправданиями сглаживать несоответствие жизни велениям Бога, чтобы вместо смиренного, безоговорочного подчинения Богу с хождением пред Его лицом оставить в жизни самовольство с хождением по лукавым тропкам собственного ума и испорченного сердца. А когда Бог явно стучится в человеческую жизнь, лукавое фарисейство спрашивает: "Да Ты ли, Господи? Ну, конечно, я подчинюсь Тебе... только Ты "яви лице Твое", т. е. иначе - "дай мне чудо".

И самость считает свои пути настолько правильными и значительными, что сойдет с них и уступит Богу только при явном чуде, которое пусть Бог явно сделает именно вот для нее и именно вот ради ее личного, иной раз маленького жизненного интереса.

Господь обличает лукавое самооправдание жизни и фарисейство. Он глубоко вздохнул, когда фарисеи в споре с Ним требовали от Него знамения, искушая Его. Глубоко вздохнул, потому что насквозь видел лукавство фарисеев и скорбел о развращенных сердцах... видел, что не истинно ищут, а хотят забронировать ложь...

Вот почему и спорят, много спорят, как будто добиваются правды, в действительности же изощряясь в подыскании оправданий своего ложного пути. В самооправдании всегда бывает так, что сначала испорченное сердце толкает человека на неправду, а потом уже, задним числом, человек долго и упорно начинает изощряться в теоретическом обосновании своей неправды.

Вот в этой плоскости самоприкрытия фарисеи просят знамения с неба.

Кажется, для чего им нужно чудо? Неправда жизни стабилизована. Фарисеи утвердились в ложном понимании Моисеева закона. Они хозяева тут... Они и не думают освобождаться от неправды... А знамение с неба им нужно для того, чтобы прикрыть неправду фальшивым логическим построением и успокоить совесть. Тут расчеты на то, что, конечно, "никакого чуда не будет"... И значит, самоутверждение жизни останется прежним и неправда господствует, как правда.

Что фарисеям совсем не дорога была истина, а нужно было самоутверждение в своей неправде, видно из того, что они, услышав от Господа отказ в новом знамении и указание, что знамение уже было дано пророком Ионой, не расспрашивают, какое это знамение и как понимать его, а молчаливо уходят, пристыженные раскрытым лукавством.

Итак, зачем же просится чудо? Для прикрытия лжи?

Господь именно так оценивает просьбу фарисеев и с укором обращает к ним свой вопрос: "Для чего род сей требует знамения?" А святой евангелист Матфей добавляет: "род лукавый и прелюбодейный" (16, 4), т. е. как раз добавляет указание, что фарисейская изощренность и развращенность и в просьбе чуда не могла выставить ничего другого, как прикрытие установленной ими неправды (понимания Моисеева закона).

Чем же является, в таком случае, требование чуда? Искушением Бога. Как и говорит Евангелие: "Требовали от Него знамения с неба, искушая Его". Ведь фарисейское требование чуда покоится или на сомнении в возможности обнаружения чуда ("Да еще будет ли чудо-то?"), или на признании, что являемого Богом недостаточно для человеческого уверения и требуется как бы большее знамение ("Да Ты ли это, Господи?"). В обоих случаях требование чуда есть вызов Богу, или, что то же, есть искушение Бога.

Что требование чуда является искушением (иногда и не сознаваемым) Бога, а вовсе не обнаружением большой веры, отказом от самости и призывом Бога стать господином человеческого пути, видно из Евангельского рассказа евангелиста Матфея. В нем подробно описана данная беседа Христа с фарисеями.

Фарисеи просят Христа показать им знамение с неба. Господь же, как передает евангелист Матфей, сказал им в ответ: "Вечером вы говорите: будет вёдро, потому что небо красно; и поутру: сегодня ненастье, потому что небо багрово. Лицемеры! различать лице неба вы умеете, а знамений времени не можете" (Мф. 16, 1-3).

Подробности беседы Христа с фарисеями, передаваемые евангелистом Матфеем, как раз раскрывают, что просьба о чуде вызывалась не смиренной верой, а лукавым желанием отгородиться от Божьих велений, прикинуться непонимающими их и под маской нерушимости Моисеева закона оставить себе свою самость руководителем жизни.

"Вы не понимаете Божьих велений", - как бы так говорил Христос фарисеям... "Вы не понимаете Моих слов... Вы не хотите видеть чудес, творимых Мною на каждом шагу... Вы не замечаете проявлений Божьей силы... Вы ничего не понимаете, как неразумные дети... И вы хотите, чтобы Отец Небесный дал вам новое знамение с неба...

Лицемеры, вижу все лукавство ваше... Небось, вы прекрасно разбираетесь в том, что вам нужно и что для вас выгодно... Тут вы знаете не только земное, окружающее вас... тут вы взошли на небо и знаете небесные явления... по характеру небесного свода вы гадаете о том, что будет на земле... Тут вам все понятно, потому что выгодно... Тут вы господа и хозяева положения.

А вот когда потребовалось от вас смиренно принять и под-клониться под Божью волю, когда события жизни требуют бросить кичливое самоутверждение и искать в жизни то, чего хочет Бог, то вы ничего не понимаете, прикидываетесь неразумными и, прикрывая самость и безверие, лицемерно просите: "Дай нам знамение, чего Ты хочешь?.."

Что же, вы не видели Божьих чудес, какие Я творю на каждом шагу... вы не видели знамений?.. Вам не знамение нужно, а надо остаться в своей прежней самости, никуда не двинуться с нее, и вы требованием чуда маскируете свою духовную окаменелость. А ширма для вас - святость и нерушимость Моисеева закона".

Вот каков смысл ответа Господа. В ответе фарисеям не отказ утвердить веру, а обличение лукавства и разоблачение безверия.

Подмечай то же и в жизни.

Человек часто думает о чуде и любит просить чуда: "Ах, если бы Господь сотворил знамение! Почему Господь не явит Свою силу?" В таких вопросах как будто обращение веры, как будто ревность по вере и желание утвердить свою веру... А надумать хорошенько - и поймешь все лукавство их.

Человек задает такие вопросы в моменты жизни, когда он стоит пред проявлением Божьей воли и когда от него требуется принять мужественное решение в согласии с Божественной волей, т. е. требуется осудить свою жизнь, переменить в корне свое поведение, отказаться от любимой страсти и т. п., словом, когда требуется понять Божий призыв и последовать ему.

Вот тогда человек проявляет наивное младенчество. Он теряется. Он становится в тупик. Он отказывается понимать совершающееся. Он не видит Божьих велений, не понимает "знамений времен"... Тогда - дать ему чудо!

Подозрительная ревность через чудо понять Божью волю и подчиниться ей!

Во всей своей жизни человек-: "Я сам"... а тут вдруг у него непреоборимое желание: "Пусть распорядится Господь". Во всей жизни человек-полновластный хозяин и все великолепно понимает...

Попробуй-ка свернуть человека с пути его неправедности... Он забросает тебя десятками доказательств, что он все знает, вее нонимает и поступает правильно. Человек считает, что он изучил жизнь, и знает ее, и понимает все окружающее, и самостоятельно распорядится в нем...

И, кажется, зачем бы понадобилось человеку чудо? Да и где же место чуду при человеческой самости? Но вот, когда происходит потрясение жизни, надуманной человеком, когда случается нагромождение жизненных обстоятельств, когда опрокидывается установившееся "законное" равновесие жизни, казавшееся таким устойчивым, тогда бы, кажется, всезнающему и самодовлеющему человеку и нужно проявить все свое знание, и разобраться в жизни, и исправить то, в чем была его личная погрешность...

Не тут-то было.

Так трудно человеку расстаться с нажитой самостью и так трудно пошевелить твердыню "законного", как он его создал, что он не желает или неспособен палец о палец двинуть, чтобы пересмотреть все хилое здание своей самости и честно решить, чего же хочет от него Бог, какая же Божья воля о жизни.

И человек остается в моральном бесчувствии, маскируется полным непониманием совершающегося и, прикрывая свое нежелание двинуть пальцем, чтобы выполнить то, что от него лично требуется, поминает Бога, зовет Его и прячется за Божью волю: "Что же это такое совершается? Мне непонятна Божья воля! Господи! Да где же Ты? Яви лице Твое! Дай знамение! Прояви Твою силу!" Как будто Бог для того и существует, чтобы утверждать выдуманный самостью порядок со всей его греховностью!

Человек ищет Бога и ищет чуда, не желая понять простого Божьего веления, которое уже развернулось пред самыми его глазами... Человек ищет Божьей воли, а Божья воля открыта, ясна ребенку!..

Разве это не лукавство? Разве это не искушение Бога? Не лукавство ли быть ничего не понимающим, когда Божьи веленья ясны? Не лукавство ли - при таком наивном непонимании, при нежелании двинуть пальцем в смысле исправления жизни - спрашивать: "Господи! Что Ты хочешь? Яви чудо!"?.. Не искушение ли Бога такая лукавая просьба чуда?

А на эту просьбу ответ был и остается один, ответ, сказанный с глубоким вздохом, ответ Божьего сокрушения: "Род сей лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему".

64

Он (Господь) заповедал им (ученикам), говоря: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой. И рассуждая между собой, говорили (ученики): это значит, что хлебов нет у нас. Иисус, уразумев, говорит им: "что рассуждаете о том, что нет у вас хлебов? еще ли не понимаете и не разумеете? еще ли окаменено у вас сердце?., и не помните? Когда Я пять хлебов преломил для пяти тысяч человек, сколько полных коробов набрали вы кусков? Говорят Ему: двенадцать. А когда семь для четырех тысяч, сколько корзин набрали вы оставшихся кусков? Сказали: семь. И сказал им: как же не разумеете? (Мк. 8, 15-21).

"Берегитесь закваски фарисейской", т. е. берегитесь жизненного лукавства... И берегитесь "Иродовой закваски", т. е. истребления в себе христианства. За первым идет второе, за лукавым самооправданием - опустошение христианской души и гибель Христа в душе.

Лукавое самооправдание начинается неприметно и как будто делает ничтожное дело. Ну, что за важность, кажется, что человек иной раз и поступится какой-то мелочью ради всего установленного жизненного порядка или ради своего жизненного успеха? Ведь человек-то хороший! И по-прежнему он и в Бога верит и в церковь ходит!..

А разберись и увидишь, что всякое, даже мелкое лукавство совести, даже малая жизненная сделка окажется делом важным, как гибельное дело. Не напрасно Христос привлекает особенное внимание учеников: "Смотрите, берегитесь" и не напрасно Он укоряет непонимающих учеников: "Не понимаете и не разумеете? еще ли не окаменено у вас сердце?"

Дело-то выходит не маловажное!

Задача самооправдания одна, как и сказано выше (срав, Мк. 8, 11-12), - оправдать кривую совесть, успокоить ее и оставить собственное человеческое произволение хозяином жизни; иначе говоря, задача лукавства - неприметно подменить Бога самоудовлетворением.

Нет дела гибельнее этого!

Бог остается, но Он выключен из жизни... И человек, сознательно и бессознательно не "впутывает" Бога во все "мелочи". "Невпутывание" Бога и начинается с мелочей: "Ну, причем тут Бог?" И лукавство сначала прикрывает маленькие сделки. А потом оно уже пойдет по проторенной дорожке обходиться без Бога и не тревожить совесть при нарушении Божьего закона...

Совесть тупеет... Властвование "я" ускоряется. Сделки (да они уже и не сознаются как сделки) прикрыты разумными соображениями! Рассуждается так (сознательно и бессознательно) : "Ну, конечно же, я сам хорошенько все обдумаю и все устрою... Разве на "авось" проживешь? Надо самому все предусмотреть и все устроить и тем гарантировать для себя успех в деле... На "авось" не проживешь... И пословица есть: "Бог-то Бог, сам не будь плох".

Видишь, как все жизненно.

А в результате оправданы все зигзаги... все "кривые" поведения... а Бога-то в жизни и нет. То есть Он остается, но для особой жизни... Ну, и иконка висит для порядка (да и та малюсенькая!).

Так формируются две полосы жизни: одна полоса "жить" (вне Бога), а другая - "значиться христианином" и обходиться без Христа!

Началось с маленького, а кончается истреблением веры, закваской Иродовой.

И человек рассуждает, как ученики: "Хлеба нет", т. е. надо же жизнь обеспечить! Кто же обо мне подумает? Кто гарантирует успех?

А Господь и укоряет: "Я подумаю... Неужели закрыты у вас глаза? Неужели заткнуты уши? (ст. 18) Неужели забыли, что Я Творец и материальной жизни (срав. Мк. 6, 35-44)?.. Неужели забыли, как Я творческим актом накормил пятью и семью хлебами пять и четыре тысячи человек ("Отец Мой доселе делает"-Ин. 5, 17)? Не помните? Каменное у вас сердце!"

Итак, берегись маленького, берегись лукавого самооправдания, берегись замазать и прикрыть расхождение между жизнью и Господним законом... берегись закваски фарисейской... Ею, этой закваской, ты заменишь в жизни Бога и Его святую волю о тебе своим маленьким барахтаньем, и незаметно будет подниматься в тебе Иродова закваска - истребление живого Бога в твоем сердце.

Берегись же!

Рассмотри, не каменеет ли и твое сердце? Разве не подумал о тебе Бог, когда ты верен Ему? Разве не было в твоей жизни творческих актов "насыщения", Божьего делания? Не помнишь? "Неужели закрыты у вас глаза? Неужели заткнуты уши?"

65

Приходит (Господь) в Вифсаиду; и приводят к Нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к нему. Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что? Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно (Мк. 8, 22-25).

Здесь образ прозрения духовно-слепой человеческой души. Слепую душу ко Христу "приводят". Она сама так безнадежно потерялась в темноте... так сбита и спутана дорога ее жизни... так искривилась в зигзагах, засорена грязью, повреждена колеями неправды, рытвинами падений, что самой уже не выбраться!.. Не выбраться потому, что и сил уже нет: они растрачены в бездорожье...

Да и как выбраться слепым? и в темноте? и куда? И кругом - слепые... А слепой слепого только в яму приведет (Мф. 15, 14).

Так в жизни и есть.

Итак, слепую душу "приводят" ко Христу. Ее "приводят" чаще всего обстоятельства жизни. Обстоятельствами жизни человек в своей слепоте то бывает загнан в тупик, и ему уже некуда податься... испытано банкротство всех путей... То эти обстоятельства остановят человека на полпути слепоты, бывают восприняты остатком здорового сознания человека как Божьи зовы, и человек повлечется ими ко Христу.

Слепой душе, подведенной ко Христу, надо, чтобы Христос коснулся ее... Непременно надо, чтобы коснулся; значит, надо вплотную подойти, а не умеешь ходить, так подползти к стопам Спасителя и в трепете молить: "Не могу больше жить... исцели".

Значит, нужна не холодная вера сознания, не тусклое движение уставшего и равнодушного сердца, не вялое нащупывание просвета апатичной волей, а нужен бросок ко Христу, бросок, в котором, как в клубке, пусть сольются весь порыв ума и все напряжение воли.

Тогда откликнется Христос. Он берет человека "за руку". Это значит, что прозрение души сопровождается Божественной помощью и Божественной силой.

Но для проявления Божественной силы нужны условия, в которые должна быть поставлена душа. Какие же?

Господь выводит слепого "вон из селения". Здесь обозначение условий, при которых возможно воздействие на душу Божественной силы. Их два: первое - душа отводится в сторону от людей и остается наедине с Богом. Значит, тесное единение с Богом, когда душа остается один на один со своим Спасителем в молитве, в подвиге, в душевной обращенности, - вот первое условие прозрения от слепоты.

И есть второе условие: Господь выводит слепого вон из селения. Следовательно, недостаточно быть наедине с Богом. Надо уйти душою из мира греха, порвать пленяющие связи греха, чтобы не осталось на душе груза, тянущего в сторону и вниз, а чтобы душе, освобожденной от земли - греха, легче было принять и усвоить (сделать своим) небесное и Отцовское.

После того как порваны путы греха Божественной силой, совершается озарение души.

В чуде исцеления слепого Господь, прежде всего, "плюнул ему на глаза". Не без значения и этот акт Божьей воли. Плюновение - знак презрения, поругания. Так как болезнь есть результат греха и человеческой нечистоты, то Господь сначала снимает человеческую нечистоту. Он снимает ее образно - плюновением на глаза слепого как выражением презрения к греху

И осуждения греха и диавола, отца его. Так сначала устраняется источник зла и причина болезни.

Плюновение в данном чуде исцеления слепого отлично от плюновения на землю, сопутствовавшего чуду исцеления слепорожденного (Ин. 9, 6), где оно не имело самостоятельней) значения и было только частью творческого акта - смешения с землей, делания "брения" и помазания им глаза.

А почему при исцелении слепорожденного Господь не плюнул на глаза больного? Потому что не требовалось устранения греха и осуждения греха, как причины слепоты. Слепой был слеп от рождения, и Господь Сам говорит, что не грех причина его болезни: "ни сей согрешил" (Ин. 9, 3).

Плюновение в чуде исцеления Вифсаидского слепого аналогично плюновению при исцелении глухого косноязычного (см. Мк. 7, 32-35), хотя в последнем чуде не указывается, куда плюнул Господь, и умалчивается о греховности больного как причине болезни, но в обоих случаях плюновение предшествует самому исцелению и выражает устранение человеческой нечистоты.

После того как поруган грех и подрезаны корни болезни, Господь исцеляет саму болезнь.

То же требуется и от слепой души. И ей, оставшейся наедине с Богом и порвавшей с миром зла, надо с презрением осудить мир диавола, жестоко осудить все свои кривые пути, без пощады возненавидеть свою темноту и с решительностью отвергнуться от слепых мыслей и дел.

Тогда придет Господь. Он придет и возложит Свои руки. Возложение рук означает, что прозрение души совершается не собственными усилиями души, а Божественной силой, и означает, что Божественная сила подается сейчас же за обращением человека и что она возрождает человека от греха и закладывает фундамент спасения.

После возложения рук - новый глубокий по смыслу образ.

Исцеление совершается не сразу. Больной по первом возложении рук отвечает Христу, что он видит "проходящих людей, как деревья". И лишь по вторичном возложении Господом Своих рук на больного прозревающий "стал видеть все ясно".

Почему так? Разве Божественное могущество бессильно было совершить прозрение слепого в одно мгновение? Конечно, могло совершить, как совершались в одно мгновенье большие чудеса, например, воскрешение мертвого.

Здесь образ того, что восстановление души совершается не вдруг, не сразу. Такой акт был бы механическим пересозданием. Это - процесс спасения человека... Этот процесс есть длительная, сознательная борьба, в которой непременно активен сам человек. Этот процесс открывает Бог Своим Божественным вмешательством, подавая человеку силы покинуть плен греха и успешно начать ратоборство со злом. Дальше человек сам вступает в состязание, чтобы сознательно переработать свои душевные силы и усвоить Божественное озарение. И еще долго, долго не исчезнет бесследно слепота... И долго, долго человек еще будет видеть "проходящих людей, как деревья", т. е. еще долго в нем будет возобладать мир вещей и еще долго предметы духовного, разумного порядка он будет воспринимать под углом чувствования материальных вещей... И не сразу человеку откроется очертание истинной жизни духа, а будет он еще долгое время пробавляться тенью истины... И только слабые разрозненные блики ее будут скользить пред его душевными глазами, как неясные очертания бегущих деревьев (когда видишь их, например, из окна мчащегося поезда).

В этом процессе постепенного восстановления души, конечно, потребуются новые акты Божественной помощи. Их будет много, они пойдут своей чередой, параллельно человеческой стойкости в борьбе.

Господь вторично возлагает руки на слепого. Теперь Он возлагает их на его глаза.

Здесь мысль о том, что Божественная помощь, а в результате ее - человеческое просветление, сначала идет по линии общего подъема душевной жизни и ее очищения от грязи и порока, ее общего просветления, а потом уже под Божьим воздействием усовершаются отдельные способности, например, способность духовного зрения.

И вот, когда спустится на душу Божественное озарение, когда Божий свет осияет внутреннее человека, тогда Божия правда в душе заблистает, как изумруд.

Пелен мира - греха, заволакивающих зрение или дающих кривое отражение восприятий, как не бывало... Пленительная Божия истина залегла в душе, как свет, и осветила самую душу... и весь свет брызжет вовне, и освещает, и гонит грех, и скидывает фальшивое убранство порока... И нет в жизни тьмы, и дорога пряма и освещена... И стала душа "видеть всё ясно"...

66

Дорогою (в селения Кесарии Филипповой). Он (Господь) спрашивал учеников Своих: за кого почитают Меня люди? Они отвечали: за Иоанна Крестителя, другие же - за Илию, а иные - за одного из пророков (Мк. 8, 27-28).

Так до сих пор остается жизненным этот вопрос Господа о Нем Самом: "За кого же почитают Меня люди?"

До сих пор - в течение двадцати веков - суждения о Личности Христа пестры, как пестры были мнения о Нем современников. И это справедливо даже не столько в отношении научной критики, сколько в отношении "обывательского суждения".

Всякий, что прочитал две-три книжки и считает, что он достаточно сильно мыслит и что ему стыдно опираться на авторитет, всякий привносит и в дело веры мнимокритическую фантазию о Христе мыслит, как ему представляется нужным. Тогда Христа воспринимают, как приемлемее для маленького человеческого ума и как удобнее для слабенькой жизни.

Такое обывательское отношение к величайшему предмету веры недопустимо.

Ты ищи Христа не для приспособления к своей испорченной жизни, ищи не Такого, Какого тебе хочется, а каков Он был в действительности. Ищи Его честно. Доискивайся правды о Нем в Святом Писании. Господь Сам указывает этот источник знания о Нем: "Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне" (Ин. 5, 39). И доискивайся от честных запросов своей души... И ты обретешь, что Христос - Бог, Сын Божий. И ты поймешь, что Господь и нужен тебе, и бесценно дорог для тебя не как учитель, не как пророк, а как Бог, твой Спаситель, т. е. Спаситель твоей души и жизни.

67

И начал (Господь) учить их (учеников), что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть (Мк. 8, 31).

Только последовало первое исповедание Христа Богом (Мк. 8, 29-30), как Господь открывает истину непримиримости со Христом мира зла и греха. И эта истина во все века остается законом жизни.

"Начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать...".

Во все века, когда Сын Человеческий в лице Своих последователей сталкивался с миром зла, зло обрушивалось на Него всеми своими агентами... Агентами зла были и первосвященники, и книжники. И они побеждали: "Сыну Человеческому надлежит быть убиту", но, конечно, истина жизни неискоренима.

И Сыну Человеческому надлежит "в третий день воскреснуть".

68

И говорил (Господь) о сем (о Своем страдании) открыто. Но Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему. Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мк. 8, 32-33).

Вот опять великие из великих слова и глубокая из глубоких истина!

Пойми жестокость прещения! Изумись умом... Всколыхни сердце! Петра называет сатаною и гонит прочь от Себя! Избранного из избранных, первоверховного, только что исповедавшего Господа Христом, Божьим Сыном, эту скалу веры, основание Церкви, получившего ключи Царства, распорядителя неба, Петра, только что увенчанного названием "блаженного" (Мф. 16, 17), называет диаволом и гонит прочь от Себя!

Почему так?

Разбери порядок мыслей и дойдешь до истины.

Господь спрашивает учеников, что они думают о Нем, за кого Его принимают. Апостол Петр, отвечая за других апостолов, исповедует Христа Божьим Сыном. Господь подтверждает верность исповедания, похваляя Петра. И вслед за тем указывает основной закон Своего дела, закон непримиримости христианства с миром зла и греха. Вот почему "Мне надлежит страдать и убыть убитым".

Апостол Петр сейчас не понимает этого закона... Ему кажутся несообразными страдания и смерть от людей Христа Господня... И по любви и почитанию Христа он не принимает страданий Христа: "Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!" (Мф. 16, 22). Петр верит во Христа как Бога... любит Его и скоро будет говорить о своей готовности положить жизнь за Учителя и Господа, но Петр не принимает христианства страданий и хочет какого-то своего христианства... Может быть, в нем еще говорила еврейская надежда на Мессию как Царя и Устроителя славного земного царства.

И вот тогда Христос, отведенный было Петром в сторону, оглядывается на учеников - ядро Своей будущей Церкви и указывает ей ее будущий путь. "Уйди от Меня, - говорит Он Петру, - со своим христианством, со своим путем... Ты - диавол... Сатана - Мой враг, Мой противник, и он - враг Моего дела...

Так и ты со своим христианством - Мой враг, потому что твое христианство есть истребление истинного христианства, как его хочет истребить диавол. Ты хочешь истребить христианство, навязав ему несовместимое с ним радование миру... Тебе неприятны страдания, и ты готов к примиренности и ассимилированию со злом мира.

Вот это и есть истребление Моего дела борьбы с миром зла... Это есть истребление внутренней сущности христианства, всей его силы и всего его значения как религии освобождения от зла и возрождения в правду и святость...

А ты хочешь ползти по земле, с ее радостями. Ты думаешь не о том, что Божеское, небесное, а о том, что человеческое, земное... Отойди от Меня... ты диавол..."

Он говорил это и смотрел на учеников - Свою будущую Церковь. То был завет ученикам и завет Церкви: "Не поддавайтесь и вы плену мира, не думайте о человеческом, думайте о Божьем".

Почему же забыт этот завет? Почему страшное прещение Петру вышло из памяти? Разве не так?

Оглянись... посмотри на учеников и последователей. Среди них есть думающие и недумающие. Думающие - это большей частью люди, получившие образование и привыкшие мыслить. Привычку подходить к теориям с меркой своего разума они переносят на христианство и принимают христианство так, как благоволит господин-рассудок.

Вот тогда создаются "свои" христианства! И делается это совсем не злостно! А просто по пословице: "Всяк молодец на свой образец".

Человеку, совсем не искушенному в вере и христианской жизни, думается, что вот то или иное Христово слово надо понять так то, а не иначе... что так будет жизненнее. И каждый, применительно к своему развитию и применительно к уровню своей душевной жизни, строит свою христианскую теорию. А так как в громадном большинстве случаев душевная жизнь складывается по началам земного порядка, то, конечно, и христианство трактуется приспособительно к земному порядку.

Чего же "Божеского" искать в таких "своих" христианствах! Тут всё "от человека"... А христианство, христианство истреблено!

Недумающие поступают проще. Они просто-напросто спускают Божеское до себя! Может быть, это делается часто и по хорошему побуждению - понять христианство. Но, не имея христианского просвещения и лишенные духовного воспитания, а иные по развращенному сердцу, они сталкивают Божью истину до уровня земли и влачат ее по земле, привыкши всё понимать только в земном преломлении. И здесь то же преобладание человеческого. Причем совмещение человеческого с Божеским бывает чудовищно. Потому в этой группе и встречаются представители христианства, в которых с непостижимой внутренней гармонией сочетается хождение в церковь и словесное благочестие с цинизмом извращенности, начиная с ужасающего пустословия, клеветы, сплошной лжи, фальшивости, обмана, себялюбия и прочего, и прочего, кончая беззаконными сожительствами. И совесть спокойна! Многие из этой группы считают себя даже "хорошими христианами": и вздыхают, и плачут, и принимают Святые Тайны.

Разве здесь у каждого и каждой не "свое" христианство? И разве здесь не циничное истребление христианства? А вла-ченье христианства по земле, когда каждый приспособляет высокую Божью истину к себе и обволакивает ее грязью своего земного понимания и чувствования, разве не разрывает в клочья христианство Христа?

Да, здесь истребление христианства.

Вот почему и сказал многомилосердый Господь Свое жестокое слово. Вот почему не пощадил избранного и любимого. "Уйди от Меня... Ты диавол... Ты хочешь диавольского дела - истребления Моего учения..."

Ты думаешь, что это Божье прещение потеряло свою силу? Нисколько. Только люди с закрытыми глазами проходят мимо него, потому что потеряли совесть, окаменели сердцем и душою и служат своей извращенности, подменяя Божеское человеческим. Они делают страшное дело, истребляя Христа и утверждая диавола под видом служения Христу. И они не слышат грозного слова, обращенного к ним: "Отойди от Меня... Ты диавол".

А лучше бы им уйти, потому что ради них имя Божие позорится в людях (Рим. 2, 24). "Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди" (2 Петр. 2, 21). Лучше бы им уйти, потому что "открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою" (Рим. 1,18).

69

И, подозвав народ с учениками Своими, (Господь) сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее (обретет ее - Мф. 16, 25). Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мк. 8, 34-37).

Слушай! Это для всех... Это обязательно для всех, и этого не минешь! Подмечай, как это открываемое слово Господь делает общим законом и как нарочито подчеркивает его неминуемость.

Господь был отозван Петром в сторону от народа и даже учеников, и Петр прекословил Господу, не понимая предреченных Господом Его страданий (ст. 32). Господь отворачивается от Петра, и смотрит на учеников и произносит Свое прещение Петру: "Отойди..." (ст. 33).

А теперь совсем покидает Петра и уже не только смотрит, а и зовет... зовет... не только учеников, но и народ. Не ясно ли, что говорится Божественное слово, обращенное ко всем, как для всех обязательное и неминуемое? Это во-первых. И во-вторых, не ясно ли, что говорится какое-то особенное слово, если Господу угодно было оборвать беседу с избранным учеником, резко, с прещением отстранить его, сейчас же подозвать к Себе всех, стоявших поодаль, и к ним обратить Свое слово?

Да, это было особенное слово.

Почему же надо было ждать особенного слова? Да уже по одной связи речи.

Ведь ни много, ни мало речь шла обо всем Господнем деле.

Апостол Петр исповедал Христа Божьим Сыном (ст. 29), и ученики услышали в ответ основной закон христианства - закон непримиримости его с миром зла и отсюда закон страданий, закон смерти и закон победы в воскресение (ст. 31). Петр не понимает и не принимает закона страданий и хочет примирения с миром зла: "Будь милостив к Себе, Господи!"

Петр хочет по-человечески повернуть христианство. Господь с резким прещением отстраняет от Себя избранного ученика, поворачивается ко всем и говорит.

О чем же? Ну, конечно, Господь выправит грубую ошибку Петра, за которую назвал его "сатаною", и авторитетно еще раз утвердит истинную сущность Своего учения и дела, как они должны мыслиться - не по-человечески, а по-Божески.

Но сейчас Господь говорит уже не о Себе. О том, что закон непримиримости с миром зла, и отсюда закон страданий, Он утвердит Своим личным примером, Господь сказал уже Своим ученикам (ст. 31).

Сейчас Христос говорит и ученикам и народу, что это закон основной и потому общий и неминуемый, что каждому неминуемо пройти путем, по которому прошел Он, Спаситель, и что другого пути христианской жизни нет. Вот о каком важнейшем предмете будет Господня речь. Смотри Божье слово.

"Кто хочет идти за Мною..."

Так указывается путь всем... всем без изъятия: священнику, мирянину... не только монаху, подвижнику и отшельнику. Всякий, кто хочет идти за Ним, т. е. называться и быть Его учеником, всякий неминуемо должен исполнить то, что дальше указал Господь, кем бы человек ни был, где бы ни стоял, чем бы ни занимался.

"Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя".

"Отвергнись себя"... Вот он неминуемый путь: отвергнуть себя. Как это? Отвергнуть что-либо - значит осудить, как негодное, с решительностью отказаться, пренебречь и отбросить. Вот так и надо поступить с собой. Всего себя осудить, как последнего, негодного, и без малейшей жалости к себе отказаться от себя, с негодованием от себя отвернуться, с презрением пренебречь и с гневом отбросить себя в мусорную яму.

Господи! Как же это?

А Господь продолжает: и не только этого Я требую от тебя. Я указываю тебе большее: погуби себя... как бы убей себя... Вот что нужно. Тогда ты Мой ученик. "Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю" (ст. 35).

Страшный закон! Великий закон!

Бросить себя в мусорную яму... погубить себя... Погубить всего себя, каков ты есть, целиком без остатка, а потом уже идти, и только тогда ты станешь Его учеником.

Так решительно водворяется для будущих учеников закон отреченья от мира зла, от греха. Требуется возненавидеть себя, отказаться от себя и погубить себя старого, греховного, естественного, каков ты есть по Адаму, каков ты есть без Христа. Надо, чтобы ты, Адамов, стал, как мертвый... Короче, надо, чтоб ты умер... Это закон смерти...

Его так и обозначил Христос в другом месте, когда сказал: "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода" (Ин. 12, 24). Значит, по слову Господа, если ты ищешь у Христа плода истины и плода жизни, то надо тебе, естественному человеку, человеку мира и греха, надо тебе идти на собственное уничтожение, гибель, смерть, как гибнет пшеничное зерно, тогда ты принесешь плод.

А святой апостол Павел в Послании к Римлянам подробно излагает этот неминуемый закон смерти естественного человека, когда он пошел за Христом, чтобы получить плод. Он прямо так и пишет, что ветхий человек "умер", и не только умер, но и "погребен". "Неужели не знаете, что... ветхий наш человек распят с Ним (Христом), чтобы упразднено было (истреблено, уничтожено) тело греховное... (что) мы умерли со Христом..." (Рим. 6, 3, 6, 8). И вы, пишет Апостол христианам, вы "умершие". "Так и почитайте себя мертвыми для греха" (ст. 7, 11). И вы погребены... "Мы погреблись с Ним (Христом) крещением в смерть" (ст. 4).

Так водружается закон смерти. В дальнейших словах ученикам и народу Господь объясняет, почему же водружается этот великий и страшный закон. Господь утверждает, что для человека, если он хочет жить, нет выбора: ему неминуемо уничтожить себя.

Как бы человек ни старался беречь себя и лелеять себя, как бы ни заботился о своем теле и как бы ни окружал всем вниманием свою душу, все равно конец его один - смерть, да не только физическая смерть, а - что ужаснее - духовная смерть, т. е. банкротство души еще при физической жизни. И никуда не укрыться от этого уничтожения смерти.

Смерть неминуема для естественного человека потому, что природа его есть природа греха, а грех есть болезнь и отрава

души и тела. И чем же может кончиться это систематическое изо дня в день, из часа в час отравление жизни, как не смертью? Это тоже всеобщий закон. О нем, как непререкаемом, говорит и святой Апостол: с грехом вошла в мир смерть, и стала смерть неизбывным "оброком греха", которым платится бедный человек (Рис. 5, 12 и 6, 23).

И Апостол спрашивает естественного человека: "какой же плод (результат) вы имели" от своей естественной жизни? И отвечает: плодом вашим были дела, конец которых - смерть (Рим. 6, 21).

Так стала незыблемым законом жизни потеря жизни, смерть: "Кто хочет душу свою (жизнь свою) сберечь (по-земному), тот потеряет (погубит) ее" (Мк. 8, 35).

Это незыблемо во все дни до скончания века. Это закон. Проверь на примерах.

Присмотрись к жизням вне Христа. Все они кончают смертью, и громадное большинство - еще при физической жизни. Смерть наступает или в результате сужения жизни до животных процессов, при которых постепенно атрофируется и отмирает человеческое и человек движется до своей физической смерти, руководимый животным инстинктом и злом, или же в результате тяжело переживаемого и сознаваемого душеного банкротства, когда человек бесплодно мечется из стороны в сторону в поисках оправдания жизни, а оправдания нет, покоя нет, счастье и удовлетворение неуловимы. А зло наступает, и захлестывает, и душит все лучшее, что крохами еще теплится в естественном человеке.

Последний тип, конечно, морально выше первого, но и его конец - смерть души как ее банкротство, как невозможность построения жизни по правде без Христа.

Так властвует закон жизни, по которому "оброком" неминуемого греха является неминуемая смерть.

И некуда человеку податься. И нет у человека выбора... потому что кто же, не лишенный совсем рассудка, будет стараться приобретать и весь мир захватить приобретением, зная, что по существу-то дела копает могилу для себя и что чем больше он уходит в вещи мира, тем глубже его могила?

И нет выбора для человека, потому что не может подыскать человек уравновешивающее гибель души. И чем же человек может компенсировать себя за смерть души? Какой выкуп даст человек за душу свою? Нет выбора!..

Вот почему и водружает Господь великий закон добровольной смерти. Это выход. Почему?!

Закон неминуемой смерти, как расплата за грех, все равно властвует. И Господь напоминает об этой неминуемости... Он открыто объявляет людям ту крайнюю точку, тот тупик, в который вгоняет их грех. И, показав всю безвыходность жалкого положения человека, преданного греху и смерти, на этих разлагающихся гнилушках жизни, имеющих только видимость живого, Господь водружает новый великий закон - закон добровольного уничтожения себя.

Зачем? Да затем, что на этом добровольном гробе сеется семя новой жизни. Устраняется ветхое - очищается почва для молодого; выкидывается больное - творится здоровое; погребается мертвое - встает обновленное и вечно живое.

И выходит, что теряющий приобретает и жертвующий собой находит себя. Пшеничное зерно, упадшее в землю и разложившееся, приносит плод.

"Кто потеряет (погубит) душу свою ради Меня, тот обретет (найдет) ее" (Мф. 16, 25). Эта мысль о новой, живой жизни, вместо гниющей старой, подробнее развита Спасителем в беседе с Никодимом (Ин. 3, 1-12). Беседа эта является как бы продолжением речи о погублении души, и в ней раскрывается дальнейшая мысль о росте новой жизни, взамен отпадшей и погребенной.

Господь указывает Никодиму, что ему надо вновь родиться для новой жизни, и в ответ на недоумение Никодима, как же ему, старому человеку, вновь родиться, Спаситель снова утверждает: "Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие" (ст. 5). И продолжает дальше: "Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше" (ст. 7), а затем объясняет, как происходит новое рождение от Духа (ст. 8).

Значит, там - погубление, здесь - обретение. Там - смерть, здесь - новое рождение и жизнь.

Видишь теперь, почему водружается Христом великий закон смерти: уничтожение ветхого Адама нужно для того, чтобы очистить место для нового человека, по второму Адаму - Христу... Погубление греховной души нужно потому, что на пепле мира греха и тления возрастает новая, вечная жизнь мира нетления и Царства славы.

И, наконец, Господь Спаситель в этом Своем слове ученикам и народу обозначает и путь, по которому неминуемо пойдет отвергшийся себя, и возрождающийся в новую жизнь от Духа. Он обозначает его очень кратко, всего одним словом "крест". "Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною" (ст. 34).

Чем же будет этот путь креста? Очевидно, он будет противоположным тому, который погребен. Тот был путь мира зла и греха - этот будет путем отрицания мира греха, путем праведности во Христе. И очевидно, этот путь обнимает собою всякую жизнь, все возрасты, все формы жизни, все роды людской деятельности, когда в них человек уже перестал быть рабом греха, а ведет борьбу с ним и хочет быть сыном Света, истинным сыном Небесного Отца. Тот, погребенный, был путь ги

бели, разложения и смерти - этот будет путем восстановления жизни и вечности.

А почему он путь креста?

Очевидно, Господь обозначает его по примеру Своего пути. Ведь Его путь также был путем борьбы с грехом и злом, и он был путем крестным, путем страданий, и он закончился крестом в собственном смысле. Так и путь Своего ученика Господь называет путем креста, потому что и он есть путь борьбы с грехом.

Вот почему и сказано: "Следуй за Мной", т. е. безбоязненно, как Мой ученик, иди по пути, по которому Я прошел... Иди с крестом к своей Голгофе и через пес к своему воскресению.

Этот неминуемый путь (за Господом) был, есть и навеки останется "крестом", т. е. путем страданий, потому что, во-первых, борьба с грехом всегда останется подвигом, насилием, т. е. будет соединена со страданием; во-вторых, и потому, что в мире зла и греха человек, идущий путем праведности, всегда будет не своим, встретит враждебность и на каждом шагу и с каждым днем будет чувствовать несроднссть окружающего, переживать конфликты с ним, страдать, доколе не "разрешится" от тела и со "Христом будет", т. е. пока окончательно не освободится от соприкосновения с миром зла, как желал того Апостол ("Имею желание разрешиться и быть со Христом" - Флп. 1, 23). Так вот каков закон смерти и закон креста и восстания. Помни.

Это обязательный и непреложный закон. Смотри, не подмени его компромиссными суждениями "своего" христианства.

Этот закон и объявлен в устранение человеческого суждения Петра. Там было утверждение мира и отрицание страданий, борьбы со злом, здесь - отрицание мира и утверждение борьбы со злом. Так поправил Петра Сам Христос. Это незыблемо, как сама истина. Это свято.

А потому безжалостно осуди и похорони себя старого, греховного... Пойди путем креста, путем очистительных страданий за твоим Спасителем. Побори до конца грех Голгофою страданий, и ты, как победитель тленного, увенчаешься нетлением. И Первенец из мертвых Христос сделает тебя причастником Своего Воскресения. "Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его (через путь креста), то должны быть соединены и подобием воскресения" (Рим. 6, 5).