"ЭТА КНИГА НЕ МОГЛА НЕ ПОЯВИТЬСЯ..."
Предисловие А.С.Филоненко к cборнику трудов В.Н.Лосского
(Боговидение / В. Н. Лосский; Пер. с фр. В А Рещиковой; Сост. и вступ. ст. А. С. Филоненко. — М.: ООО «Издательство ACT», 2003)

Эта книга не могла не появиться. Слишком уж велика несоразмерность между признанием Владимира Николаевича Лосского одним из крупнейших православных богословов двадцатого столетия и брошюрно-отрывочным способом существования его книг и статей, между влиянием его идей на пути современного богословия (не только православного) и едва заметным корпусом исследований, посвященных его творчеству.

Более пятидесяти лет прошло со времени появления первой его публикации на родине. В 1947 году в мемориальном сборнике "Патриарх Сергий и его духовное наследство", изданном Московской Патриархией, появилась статья Владимира Лосского "Личность и мысль Святейшего Патриарха Сергия". Лишь через двадцать лет после нее "Журнал Московской Патриархии" начал публиковать переводы его статей с французского, а позже "Богословские труды" посвятили восьмой сборник его творчеству и опубликовали переводы "Очерка мистического богословия Восточной Церкви" и "Догматического богословия" С французского. Чрезвычайно важно для понимания творчества Лосского то, что все его книги, за исключением "Спора о Софии", и большинство статей написаны на этом языке, ибо Франция стала его промыслительным домом, он стал ее гражданином, боролся за ее освобождение во время фашистской оккупации, исповедовал вселенскую истину Православия на ее языке, преодолевая славянофильское забвение универсальности православной традиции. Но не менее важно и то, что Владимир Николаевич оставался верен Русской Церкви Московского Патриархата, считая каноническим долгом сохранение верности Матери-Церкви в трагические для нее годы. Его работы неизменно печатались в "Вестнике Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата" как по-русски, так и по-французски, но они не могли не вернуться на родину. В переводе.

Несмотря на то, что первые публикации хранили имя переводчика в тайне по причинам, все менее понятным с удалением советского времени, необходимо признать, что теперь никакое издание невозможно без благодарной памяти о том, что произведения Владимира Николаевича пришли к нам в переводах, сохранивших его русский язык, его голос. Это стало возможным только потому, что их переводчица, Вера Александровна Рещикова, урожденная Угримова, привезла этот голос с собой, вернувшись в 1947 году на родину. По совету отца Всеволода Шпиллера она перевела значительный корпус текстов своего учителя и друга, с которым покинула Россию на одном, печально знаменитом "философском пароходе" в 1922 году, когда профессора Н.О.Лосский и А.И.Угримов с семьями были высланы в Германию, с которым была прихожанкой Трехсвятительского подворья, сохранившего каноническую верность Московской Патриархии во время церковных разделений. У Лосского она училась богословию и церковной истории во Французском Православном институте св. Дионисия. Его слово она расслышала за французским языком книг. Через ее слух богословское наследие Владимира Николаевича приходит к нам. Все переводы, включенные в этот сборник, сделаны ею.

До сих пор на русском языке не существует ни академического издания трудов Владимира Николаевича Лосского, ни исследования его творчества. Их нет слишком долго, и, быть может, этот сборник, собравший пять книг, изданных или отредактированных им самим, далеко не полный (в него не вошли ни статьи, ни книга "Смысл икон", ни фундаментальное исследование "Негативное богословие и познание Бога в учении Мейстера Экхарта", которое Владимир Николаевич считал главным трудом своей жизни, но так и не успел закончить, и которое ждет своего переводчика), послужит мостом между существующими разрозненными изданиями и будущими обстоятельными и авторитетными собраниями и исследованиями.

Если решиться коротко охарактеризовать основные черты богословия Лосского и его места в развитии русской и мировой православной мысли без опоры на жизнеописание (необходимые сведения о его жизни читатель найдет в краткой хронологии, помещенной в конце сборника и составленной на основе известной хронологии Оливье Клемана), то можно сказать, что напряженность его мысли заключена между фигурами Разрыва и Верности. Он, вместе со своим другом отцом Георгием Флоровским, разорвал с русской религиозно-философской традицией, заявив о независимости православного богословия от философской спекуляции и начав возвращение к мышлению восточных Отцов Церкви, которое и составило программу неопатристического синтеза. Верность вселенской истине Православия привела его к разрыву со славянофильской традицией увязывания специфики православной мысли со своеобразием "русской идеи". Горячее стремление к исповеданию православной веры во Франции, там, куда поставил его Господь, создание для этого знаменитого фотиевского братства, организация православных общин латинского обряда и, конечно, выдающиеся труды по западной средневековой богословской мысли, выполненные в патриотическом контексте, привели к разрыву с мыслью поколения отцов. Для Лосского этот разрыв имел вполне конкретное внутрисемейное значение "невмешательства" в философию отца, Николая Онуфриевича Лосского, крупнейшего русского философа-интуитивиста, следовавшего в своем творчестве линии Владимира Соловьева. Нежелание продолжать, по ироническому высказыванию самого Владимира Николаевича, размышления об "интуитивных березах" и определяющее стремление войти в разум Отцов Церкви, начать думать не об их богословии, но из него, проложили границу в развитии русской мысли, повернувшейся от философии к патристическому истоку. На этой границе был написан "Спор о Софии", в котором разворачивалась острая критика софиологии отца Сергия Булгакова. Эту книгу Владимир Николаевич не любил за ее острую критичность и неразработанность положительного богослов-ствования, однако именно в ней наиболее резко был сформулирован отказ от гностического соблазна следования богословия за философской спекуляцией. В этом жесте разрыва Лосский не был одинок - отец Георгий Флоровский свернул с "беспутья русского богословия" к истоку патристической мысли, Карл Барт вернул протестантской мысли керигматическую необусловленность евангельской вести, католическая мысль начала возвращение через св. Фому к разуму Отцов, и все это свидетельствует об общем глубоком смещении христианской мысли двадцатого века, оценка которого позволит в дальнейшем более полно понять значимость мысли Владимира Лосского.

Франция и Православие, связанные живительным опытом Отцов, стали тем основанием, на котором развилось мистическое богословие Лосского, разорвавшее с традицией русской религиозно-философской мысли и последовавшее вселенской истине, хранимой Русской Православной Церковью. Исповеданием этой истины пронизана самая известная книга, "Очерк мистического богословия Восточной Церкви", написанная по просьбе католических друзей и ставшая классическим введением в православное богословие. Стремлением передать полноту патристической мысли рождены лекции "Догматическое богословие", изданные на основе стенограммы, подготовленной Оливье Клеманом, одним из наиболее выдающихся учеников Владимира Николаевича, ныне профессором парижского Свято-Сергиевского Православного Института. Сорбоннские лекции "Боговидение" и замечательные новаторские статьи, собранные в сборнике "По образу и подобию" позволяют приобщиться к напряженным поискам возможности войти в мысль Отцов, являющейся общей богословской основой как западного, так и восточного богословия, из которой можно иначе увидеть трагедию Великого Раскола между христианскими Востоком и Западом. Православное свидетельство Владимира Николаевича Лосского в западном христианском мире, призвавшее современное богословие к мышлению вместе с Отцами, исходя из перспективы неопатристического синтеза, смогло с замечательной силой выразить и сформировать движение современной православной богословской мысли, последовавшей за его призывом и в Греции (X.Яннарас), и во Франции (Н.В.Лосский, О. Клеман,), и в Англии (митрополит Антоний Сурожский, епископ Каллист Диоклийский), и в Америке (отец Иоанн Мейендорф). Более пятидесяти лет труды Лосского все больше влияют на богословское образование и на его родине, теперь они приходят к гораздо более широкому читателю, а мысль-призыв его все определеннее связывается с творческими усилиями возрождающейся богословской школы. Что будет дальше?

А. С. Филоненко
2001