РОДНИК МОЕГО СЕРДЦА

    Я возвращался из дальней командировки и по дороге домой завернул в старую деревню, где когда-то жила моя родня. Четверть века не был я в этих краях. До семилетнего возраста вывозили меня сюда родители из большого города на лето, а потом решили так далеко не ездить и сняли дачную комнатку в пригороде. Прабабушка, жившая в деревне, вскоре умерла, тетушкины дочки повыходили замуж и разъехались по другим местам, последней покинула дом постаревшая и больная тетушка, перебравшись к одной из дочерей. До недавнего времени дом стоял пустой, пока не вселилась в него семья беженцев.

    На ночлег за одни продукты остановился я у старушки, жившей недалеко от нашего дома. Она вдовствала здесь издавна и неплохо помнила моих родственников. Рассказав о деревенских новостях, которые сводились к тому, что все везде разваливается, вдруг оживившись и перекрестясь, заговорила она об открывшейся церкви, что стояла на берегу реки. Теперь по праздникам и воскресным дням в церкви совершались службы, и бабуля старалась не пропускать ни одной из них. Ей не очень нравился деловитый молодой священник, наезжавший из ближайшего городка, слишком быстр и неприступен был он для старушки, зато всенощная и, особенно, обедня вызывали у нее тихое ликование.

    Следующий день выдался солнечным и жарким. Я захотел пройтись по лесу, который начинался сразу за деревенским полем. Напутствуя в дорогу, хозяйка посоветовала мне заглянуть в церковь, и, еще, в лесу найти родничок и попробовать его вкусной водицы.

    Помню, как я маленький забегал в пустую и гулкую церковь, и, стоя внутри, всматривался в головокружительную высоту разрушенной колокольни. Поднимали грай многочисленные грачи, и, испуганный, я выскакивал прочь под ослепительное солнце. Теперь церковь была обнесена железной оградкой. На маковке прозрачно золотился крест. Высокую колокольню со снесенной верхушкой опоясали строительные леса. Трое неулыбчатых рабочих с бородатыми лицами что-то мастерили под деревянным навесом. Они сказали мне, что церковь откроется вечером, к службе. "Зайду на обратном пути", - подумал я и побрел по тропинке к недалекому лесу.

    Я шел среди светлых сосен, поднимаясь по пологому склону, который неожиданно оборвался к большой болотине. По приду я повернул направо, и, обходя заросли ивняка и черной ольхи, довольно долго шагал, пока мне не пересекла путь старая, заросшая травой дорога. Она вела через болото к цепочке возвышенностей - островам, как их называли в деревне. Говорят, когда-то давным-давно там сеяли пшеницу, потом стали косить траву и рубить лес. Сейчас гать была разрушена, и дорогой никто не пользовался. За ягодами и грибами на острова ходили по обходной тропинке. Место, к которому я подошел, называлось Черной Лужей и пользовалось дурной репутацией среди деревенских. Не единожды болотные хляби Черной Лужи затягивали в себя отбившихся от стада коров. Бывало, оступался коняга, пробиравшийся по гати, слетало колесо или ломалась ось у проезжавшей телеги, и сено летело в темную воду. Еще говорят, что раньше по ночам отсюда доносились странные всхлипывающие звуки, их слышали многие...

    Я перешел дорогу и, стараясь не потерять узенькую тропинку, стал подниматься по нагретому солнцем песчаному косогору. Перевалив на другую сторону, я увидел, что сосны уступили место березам и редким елям; через несколько минут показался неглубокий овраг, в нем на приступочке рос огромный клен, и внизу тянулась ниточка ручейка. Как и говорила старушка, найти родник по ее приметам не представляло труда.

    Вид источника был удручающе запущенным. Вокруг лужицы, в которую превратился бьющий из-под земли ключ, валялись обрывки бумаги и смятые пластиковые бутылки, были разбросаны сучья, и рядом прогоркло чернело старое кострище. Большая продубленная коряжина с узловатыми корнями жадно приникла к роднику, навалившись на него сверху. Спуск к воде когда-то был выложен камнями, покрытыми сейчас толстой щетиной мха. Добраться до ключевой воды оказалось непростым делом. Для этого мне пришлось повыдергать острую осоку и оборвать длинные пряди водорослей, свисавшие с полузатопленной коряги. Когда под напором ключа муть отступила, я зачерпнул прозрачную воду ладошками. Она была холодна и очень вкусна.

    Мощные корни старого клена с двух сторон охватили родничок и удерживали стенки оврага от осыпи. Под деревом я и пристроился отдохнуть. Сюда долетал легкий ветерок, отгоняя комариную эскадрилью. Под убаюкивающий шепот листьев ко мне подступила дрема.

    - Мил человек, помоги нам в беде нашей, - донеслось до меня откуда-то. Я открыл глаза. Надо мной склонился клен и пристально смотрел на меня. Почему-то я этому не удивился.

    - Помоги нам, - снова произнесло дерево.

    - Что здесь у вас случилось? - вопрос вырвался у меня совершенно естественно, и сам разговор не казался мне странным.

    - Прошу тебя, выслушай нашу историю.

    Вот что поведал мне клен.

    Когда-то в деревне, на ее краю, жил один добрый человек. Он давно состарился и, хотя людей не чурался, старался держаться от деревенской жизни в стороне. За то, что жил он не так как все, много молился да лес очень любил, соседи считали его ненормальным.

    Клен начал свой рассказ, и, вот чудо, я не только слышал, но и видел то, о чем говорило мне дерево. Я видел знакомую и, одновременно, незнакомую мне большую деревню, и тут же я видел ее жителей и старичка, слышал их мысли, и ощущал их настроение. Сам старик, сухонький и светлый, сразу стал для меня родным и близким.

    К роднику старик приходил часто. Он очистил ключ и обложил его камнями, а рядом посадил молоденький кленок с искренним желанием и напутствием, чтобы дерево, когда вырастет, охраняло источник с чистой водой. На этом месте старик часто и подолгу молился. Молитва его была простой и безыскусной; иногда из глаз старика капали слезы, иногда он тихо улыбался, переживая в своем сердце особую радость. В то время в деревне не перевелись люди, ценившие вкус здоровой и чистой воды, и на родник часто похаживали, кто с бутылями, а кто и с бочатами, оставляя их на возу у дороги и перетаскивая воду ведрами. Ключевая вода долго не портилась и считалась в народе целебной. Заходили сюда и косари, возвращаясь с островов. Жарким летом забегало к ключу лесное зверье.

    Клен подрастал и старался выполнять данное ему поручение. Он, впитав силу молитв старика, соткал вокруг источника прозрачную тишину и ровный покой, которые оберегали родниковую воду. Но было у дерева и более важное дело.

    В стародавние времена жила на одном из болотных островов злая ведьма. Люди ее боялись и старались близко к ней не подходить. Она была последней из рода сильных деревенских колдунов-лекарей, и в ней наиболее сильно проросло дурное начало колдовства, мучившего весь ее род. За ворожбу женщину в деревне ненавидели, и она платила деревенским жителям тем же. В конце концов, снедаемая злобой, колдунья была вынуждена покинуть деревню и поселиться на островах. Она поклялась пакостить людям и после своей смерти и, умирая, связала свою душу с кряжистым пнем, на котором ворожила. Пень же тот она не без помощи колдовства утопила в Черной Луже. Так злая колдунья стала болотной ведьмой и быстро заделалась предводительницей местной нечисти, с которой вовсю общалась уже при жизни.

    Болотные духи вели жизнь, в основном, расслабленную и ленивую. Их вечно томила неподъемная тяжесть и засасывающая тоска. Напугать человека, завести его в гиблое место они даже очень умели. Однако, это было не главным их оружием. Самое страшное, что они могли, - вогнать человека в прострацию, тупое неделание и беспробудное пьянство, но заниматься таким разбоем на стороне болотным духам было лень. Им откровенно не хотелось долго шляться по деревням, сил и желания их хватало только на короткие набеги. Вот болотная ведьма и захотела сплотить невидимый сброд, чтобы почаще посылать его в деревню и сильнее вредить людям. И тут выяснилось, что мешает осуществиться ведьминой задумке родник у дороги, который благоустроил и освятил своей молитвой деревенский старик. Напрочь запрещено этой нечистой силе лазать и шариться ватагой по очищенным молитвой и добрыми делами местам. Оказалось, что родник с кленом сторожат дорогу в деревню и не пропускают болотных разбойников.

    Старик кое-что знал о происках ведьмы, и, желая оградить деревню от беды, постоянно уговаривал деревенскую общину обновить старую гать на болоте, а через Черную Лужу навести свайный мостик. Наконец, было дано согласие. Деревенский поп по случаю нового дела отслужил молебен с водосвятием; водичку же принесли из родника. После того, как окропили освященной водой топоры и колья, мужики на телегах отправились к Черной Луже, чтобы приступить к работе. Старичок увязался вместе с ними, и, когда подъехали они к болоту, выплеснул в Черную Лужу оставшуюся святую воду.

    Не ожидала ведьма, спавшая в болотной жиже, такого подвоха, от страха охнула, ужалась и разом потеряла все свои силы. Взяли мужики колья и вбили их в ведьмины космы так, что ей и не пошевелиться было. С этого времени обессиленная и прикованная ко дну ведьма стала не опасна и вытворяла только мелкие пакости на гати да рыдала и всхлипывала по ночам.

    Шли годы. Слухи о целебных свойствах родниковой воды распространялись все дальше, к источнику приходили из других деревень и порой приезжали из города. Вырос и клен. Он всегда радовался, когда у родника появлялись люди. Некоторых из них, слышащих голос леса, клен зазывал сам. Однажды дерево почувствовало, что дела у людей происходят неладные. Печаль и горе повисли в воздухе над деревней. Злоба и ненависть налетали буйным ветром из далеких краев. Намного меньше людей стало появляться у родника. Когда перестал звонить церковный колокол, клен понял, что случилось несчастье.

    Раньше к роднику приходили разные люди, среди них было много больных, но почти все они шли с доброй верой и надеждой. За источником всегда кто-нибудь следил. Теперь люди изменились; они приносили с собой мучительное ощущение тревоги и мрачного ожидания. Клен пытался помочь людям прикоснуться к целительным силам ключевой воды, но души их замкнулись и очерствели. Появились и злые люди; иногда они приходили с оружием в руках, и все были одержимы уродливыми духами, которых здесь никто прежде не видел. Защищать источник клену стало труднее. Перевелись люди, на которых держался душевный уклад деревенской жизни, потерялась молитва и прекратились церковные службы. За источником никто уже не ухаживал.

    Я увидел красное зарево, полыхающее на западе, оттуда надвигалась война. Привели ее страшные духи, одержащие людей с оружием. Из кровавых уст войны извергалось бушующее пламя. Харкнула она несколько раз и в сторону деревни. Один снаряд попал в колокольню, разрушив ее, другой шлепнулся в Черную Лужу, разметал настил, вывернул из болота на берег старую корягу и вместе с ней выпустил на свободу болотную ведьму.

    Запущенный родник ослабел и уже не мог защищать дорогу в деревню. Клен же отдавал свои последние силы на то, чтобы источник не пропал совсем. Теперь ведьме никто не мешал, и она приступила к исполнению своего старого замысла. Она собрала прежних друзей, и вскоре болотные духи начали наводит на деревню сонную лень и беспросветную тоску.

    Ведьма была хитрой и понимала, что, если найдется человек, который очистит родник и будет о нем заботится, то родник окрепнет и не пропустит бесовскую силу. Поэтому она надумала сгубить источник наверняка. За долгие годы вынужденного безделья в Черной Луже душа колдуньи сроднилась с корягой настолько, что полностью вошла в старый пень и больше с ним не разлучалась. И вот, заколдованная коряга, выброшенная взрывом на берег, медленно поползла к роднику. Темными ночами, стеная и охая, лезла ведьма по лесу и, наконец, добралась до оврага. Она нависла над ключом, но дальше стронуться не могла; ее не пускало дерево.

    Теперь люди приходили на родник чаще, и клен вначале надеялся, что они помогут ему, но, к сожаленью, все вышло иначе. Клен с ужасом видел, что люди изменились в дурную сторону; в больших телах спали скукоженные души; их грызли страшные черви с головой корысти и хвостом беззаботности. Гремела дикая музыка, которая привлекала к себе невидимых чудищ, прилетавших из поганых мест. Горели костры, грозя лесу пожаром, плакали и кричали деревья под пьяными топорами, в воду и на траву летел ядовитый мусор. Люди, загадив источник, пили мертвую воду из пластиковых бутылок. И клен не выдержал; коряга дрогнула и обрушилась вниз, полностью заградив ключ.

    Силы к дереву стали возвращаться только тогда, когда зазвонил колокол, который укрепили над крыльцом вновь открывшейся церкви. Но с упавшей в источник корягой клен справиться не мог.

    - Вспомни, ты был здесь не раз, - вдруг сказал мне клен.

    Пелена забытья была сдернута, и я вспомнил... Мы с ягодами возвращаемся домой и заходим на источник. Взрослые, напившись воды, отдыхают под деревом, а я вожусь у ключа. В детстве значима любая мелочь, и я, рассматривая жука, ползущего по травинке, ухожу глубоко в себя и не слышу разговоров взрослых, и не вижу их сборов. Издалека, чуть слышно, до меня доносится: "Саша.., Саша!" Я не понимаю, что это зовут меня, ведь взрослые близко, а голос такой далекий. В голосе появляются нотки раздражения, и он выдергивает меня из необыкновенного мира.

    - Тогда-то я и заприметил тебя, - снова заговорил клен, - и сейчас я тебя позвал сюда, чтобы ты помог нам.

    Я очнулся от видения, взглянул на дерево, затем посмотрел на родник. Что нужно было делать, я уже знал. Подцепив корягу за длинный корень, я раскачал ее и, перевернув, вытащил на берег. На поверхности пня были видны глубоко врезанные непонятные знаки. Поднять корягу наверх оказалось труднее всего. Я изрядно устал и извозился, прежде чем вытащил ее на край обрыва. Когда я присел отдохнуть, то услышал, что вдалеке затрезвонил вечерний колокол.

    По лесу волочить корягу было немного полегче, но когда я добрел до Черной Лужи, от усталости потемнело в глазах, и я долго еще не мог отдышаться. Собравшись с силами, я протащил корягу по скользким бревнам и сбросил ее в темную воду.

    И опять зазвонил колокол. Мерные удары благовеста свободно плыли по утишенному небу, и тут с душой моей что-то произошло, с сердца словно спал тяжелый камень, и внутри зазвучала, сотрясая всего меня, дивная песня, которая пелась в это время церковью: "Величит душа моя Господа, и возрадовася дух Мой о Бозе Спасе Моем..." В такт песне засверкало, заиграло заходящее солнце. Вращаясь и пульсируя, оно испускало разноцветные снопы света, которые накрывали меня, растворяя в солнечной беспредельности.

* * *

    У каждого из нас есть свой родник с чистой водой. Мы только забыли то, что было очевидным в детстве, мы не помним, где находится наш родник. Нет необходимости ехать за тридевять земель, чтобы его найти. Надо просто войти в лес своей души, преодолеть искушения и соблазны нечистых страстей Черной Лужи, отыскать родник своего сердца и пить, припав к нему, воду жизни даром.

  А. Румянцев