Называя Тебя холодным,
Поминают безбожно всуе,
В закоулках души бесплодной -
Жажда смертного поцелуя.
Ты душе предлагаешь вечность,
Без изъянов и темных пятен,
Но она, суетясь беспечно,
Ищет собственные понятия.
Мир спасая, ты отдал Сына,
Искупив от грехов и страха.
Не остывшая гильотина
И смирительная рубаха
Ждут посланников неба. Что же,
Жертва миру Твоя напрасна?
Но Любовью ты просто б не был,
Если б в мир сей вмешался властно.
При наличии свободной воли,
Мы не жаждем объятий света....
Погрузившись во тьму до боли,
Стонет плачущая планета.
Cчитал себя безгрешным, идеальным,
Казалось, что судьбою я храним -
Друзья, почет...Но облаком печальным
Во сны мои спускался Серафим.
Склоняясь надо мной, он тихо плакал,
Блестели слезы утренней росой.
Видение дурным казалось знаком.
Он исчезал, а я кричал:" Постой!
Зачем ты плачешь? Что все это значит?
Я посещаю церковь раз в году.
И в жизни мне сопутствует удача .
Ведь, я не убиваю, не краду.
Я не имею пагубных привычек" .
"Все так, но знать Небесного Отца
Не пожелал. А слышал ли ты притчу
О блудном сыне? Прежде, из ларца,
В котором святость, чистота, спасенье,
Возьми, чтоб не идти дорогой в ад " .
Все как в тумане...Странное виденье.
Подсказывает сердце: "Я не свят" .
Сдавило грудь раскаянье. Ни звука.
Смятенье впилось в праздность тишины.
Я чувствовал, что кто-то словно друга,
Меня обнял, как-будто мы равны.
Для чего тишину беспокоят блаженные звуки,
Почему по ночам в поднебесье впивается взгляд?
Небо трижды за день поменяло предвечный наряд,
Заключило в молитвенный домик колени и руки.
Неужели в хмельной безнадежности смешивать краски,
Черно-белую тушь выливая на плоскость листа?
Разве совесть скукожась не вынудит прыгнуть с моста,
Не сорвет ли петлею Иуды притворные маски?
Или строить как Ной,принимая людские насмешки,
И сгорать на костре неприятия Жанною Д,Арк,
Иль не ждать,чтобы выпустил недруг из клетки собак,
Согласиться как Понтий с толпою,с распятием в спешке?
Я лишь хрупкий сосуд,наполняемый влагой Небесной,
Или сточной водой,из отхожих общественных мест?
Освещая молитвенный домик вдруг явится Крест,
И поставит пред выбором как пред скалою отвесной.
Со мной делил дневное подаянье
Круг нищих у горящего костра.
Отчаянье,застрявшее в кармане,
Я с ними прокутила,как могла.
Мне в том кругу,в разодранных одеждах,
Уютно от сиянья теплоты,
Лишь я одна средь них была невеждой,
Не понимавшей бренность суеты.
В какой-то миг,в мельканьи звезд на небе
Вдруг ожил Свет,бледнела в злобе мгла,
Свет обнимал мечтающих о Хлебе,
Но гас у изобильного стола.
Доколе, Господи, доколе,
Глумиться злу позволишь Ты?
Как соизмерить с Божьей волей
Страданья грешных и святых?
Ты, не нуждаясь в оправданьи,
Себя пред нами оправдал:
Кровят истерзанные длани,
Нетленный выстрадан финал.
В час искупления на древо
По воле Бога вознесен:
Застыли ангелов напевы,
Воспрял из ада легион.
Но в третий день, когда ко гробу
Спешили жены, Ты воскрес.
Но, на святых срывая злобу,
Глумится рыкающий бес.
Доколе, Господи, доколе
И долготерпишь, и смирен?
Ты ждал любви по доброй воле -
Мир учредил синедрион.
И я как все. Сужу и маюсь,
К сомненьям ухо приложив.
Бреду дорогою в Эмаус:
«Распят...воскрес?» «Я здесь! Я жив!»
