Этапы умного деланияИтак, небольшой экскурс в историю умного делания. Если взглянуть на историческое пространство аскетической практики и умного делания, то можно увидеть три основных этапа. Первый этап приходится на 4-7 вв. от Р.Х., второй - на 13-14 вв. в поздней Византии с переходом на 14-15 вв. на Руси, третий - с конца 18 в. до начала 20 в. То, что было между этапами (и до первого этапа), находится в покрытых туманом времени и дымом забвения долинах. Начало второго этапа при желании можно отнести к 11 в., если принимать, что знаменитый трактат о трех способах молитвы был написан прп.Симеоном Н.Б. В любом случае, кульминация второго этапа приходится на период исихастских споров 14 в.
Первый этап. Быстрое превращение христианской церкви в государственный институт побуждало людей, ищущих чистоты и духовного совершенствования, оставлять развращенные города и селиться в пустынях. Это период анахоретства. Рождается монашество, которое ставит целью сознательную работу, направленную на то, чтобы вырваться из пут падшего мира. Складывается система физических, психофизических и нравственных упражнений, составляющих скелет монашеской аскезы. В этой системе есть упражнения, как направленные на ограничение, борьбу и умерщвление страстей и плоти, так и на нравственное совершенствование и развитие добродетелей. Отдав минимальную дань общеизвестным вещам, хочу заметить, что в древнехристианской монашеской аскезе не сложно выделить элементы психотехник... даже не выделить: достаточно сказать, что аскетические подвиги психотехничны. (термин "психотехника" можно было и не вводить, однако он удобен, поскольку позволяет взглянуть не замыленным взглядом - и увидеть в старом и привычном - новое и необычное.)
Интереснее другое: на первом этапе (в свернутом виде) начинают проявляться разнообразные черты монашеской аскезы, которые получат дальнейшее развитие. Но не все! Не получит развитие учение о христианском гнозисе (которое встречается у у аввы Евагрия, Макария Египетского, Антония Великого). А ведь древнехристианскими подвижниками учение об исихии тесно увязывалось с идеями о гнозисе (у св. Аммона, ученика прп.Антония). Почти не получит развитие и высокая созерцательная направленность молитвы (размышление, без мыслей, о Боге - у Исаака Сирина, постижение логосов - у Максима Исповедника). Вообще, представления об уме, освященном благодатью Святого Духа (сверхсознании, как бы, возможно, сказали сейчас), и его обретении довольно быстро сходят на нет и заменяются отстраненным, ментальным богословием, которое позже вырождается в схоластику. Само мистическое богословие, соединенное с аскезой, достигает пика своего развития у прп.Максима Исповедника. Усечение языка у прп.Максима ознаменовало и немотство высокого мистического богословия. Пути подвижничества и богословия расходятся, чтобы в последний раз удачно сойтись в синтезе паламизма в 14 в. Следующая попытка соединить подвижнический опыт и богословие в прославлении Имени Божьего предпринимается только в 20 в. и успеха не приносит...
Опыт и поучения передаются как в письменной, так и в устной форме. И не для всех. Надо четко понимать, что тайная передача знаний была. Напр., Пахомий Великий использовал особую тайнопись в своих "Посланиях". Блаж.Иероним говорит о ней так: "Ангел научил Пахомия, Корнелия и Сира таинственному языку, чтобы они писали для себя и говорили, скрывая таинственные мысли под особым алфавитом..." (Творения Иеронима Стридонскаго, ч.4. Киев, 1903, с.56)
Другой текст из жизни Пахомия Великого о связи мистического смысла букв алфавита с характером и наклонностями человека. «Братию он (ангел.— Ред.) повелел разделить на двадцать четыре чина по числу двадцати четырех букв, так чтобы каждый чин означался греческими буквами от альфы и виты по порядку до омеги... Наименование каждой буквы уже само собою указывало бы на означаемый ею чин. Инокам, более других простым и незлобивым,— продолжал Ангел,— дай имя йоты, а непокорных и крутых нравом отметь буквой кси, выражая, таким образом, самою формою буквы свойство наклонностей, нрава и жизни каждого чина. Знаки сии будут понятны только духовным» (Лавсаик. С. 74–75; Dornseiff. Das Alphabet. S. 25).
И это наследие в монашеской практике дальнейшего развития не получила. (О символическом толковании алфавита в христианстве можно посмотреть здесь:
http://www.sedmitza.ru/text/997339.html )
В 5 в. начинает складываться учение об Иисусовой молитве. К 7 в. учение об Иисусовой молитве становится распространенным, но оно еще не разработано в деталях. Молитва Иисусова обозначается как сердцевина жизни подвижника. Молитва просвещает ум и сердце, дарит сладостную тишину и радость уму и сердцу. У Лествичника дается развернутое учение о трезвении и борьбе с помыслами. У него есть первые упоминания о связи молитвы с дыханием. (Память Иисусова да соединиться с дыханием твоим, и тогда познаешь силу безмолвия.) Т.е. появляются первые намеки на психофизические приемы при молитве. Другой прием, предлагаемый Лествичником, - простирание рук при молитве. Еще более развитое учение мы находим у св.Исихия Иерусалимского в его трактате "о трезвении и молитве". Упор у Исихия делается на благодатную и чудодейственную силу имени Иисуса. Он же говорит о соединении молитвы Иисусовой с дыханием. У него есть и упоминание о пространстве сердца (кажется, первым о пространстве сердца заговорил прп.Макарий Египетский). Также говорится о непрестанности молитвы и о соединении ее с трезвением. И наконец, у Исихия подчеркивается, что при произнесении имени Иисуса ум должен быть чист от всяких помыслов, а сердце освобождено от всякого образа.
После 7 века в умном делании наступает молчаливая пауза.
Продолжение следует.
