У меня тоже возникали подобные вопросы о благодати. Как-то я записал их в таком виде.
Вопросы оставления благодати:
1. Зачем приходит благодатная самодвижная молитва на короткое время? Не для того ли, чтобы предостеречь от погибели? Не для того ли, чтобы испытать? Не для того ли, чтобы научить? Пока малыш идет своими ногами и ничто не угрожает ему, то родители не подхватывают его и не несут на руках, но когда же возникает опасность, то не подхватывает ли отец немощного малыша, и не уносит ли в сторону от опасности, и не говорит ли ему, чтобы запомнил как правильно надо себя вести и чего опасаться? Но понимает ли малыш слова отца? Или важно запомнить это событие, чтобы мог вспоминать в нужном месте и в нужный час, когда малыш подрастет?
2. Чем определяется длительность благодатной молитвы? Разве я могу повлиять на ход молитвы или ее длительность? Если Сам Господь наклонился ко мне, чтобы поддержать и не дать упасть, разве мои капризы будут влиять на Него? Разве стоит полагать, что если бы я был внимательнее или бережнее отнесся к благодатному дару, то смог бы не потерять благодать? Разве такие мысли не будут упованием на себя в прошлом? Разве можно было благодать удерживать моими усилиями дольше, чем она была? Разве не знает Господь сколько и что будет полезно для меня? Разве можно изменить мое сердце по мановению моего желания? Разве не сказал мне Господь, что чистота сердечная нудится с трудом и долгое время?
3. Почему после благодатной молитвы возникает ощущение нового ведения? Не потому ли, что снимается греховная завеса и предстает то, что необходимо познать, но еще не познано? Разве ответ дается? Или дается вопрос, на который я еще не готов ответить? Разве может кто-то другой ответить на вопрос, который задан мне? Что такое ответ? Разве это формулировка истины в виде утвердительных предложений? Разве живое ведение можно уложить в мертвую схему общих для всех понятий? Разве новое ведение не соотносится с другими моими ведениями и не создает объемность и изменчивость в пространстве познания Бога? Разве не меняется это пространство после каждого нового опыта творения молитвы? Разве не расширилось и не наполнилось светом пространство? Разве не прояснились ведения первых благодатных состояний, которые вызывали недоумения и вопрос «Что это было и от кого»?
4. Не является ли приоткрытие Истины не просто вопросом, а экзаменом на зрелость, испытанием подготовленности к смерти? Или ответ я должен искать не в себе? Не учил ли меня Господь, что где двое или трое соберутся вместе, то там рождается Премудрость? Не потому ли возникает стремление поиска аналогичных ситуаций у других? Не является ли этот поиск надеждой услышать повторение вопроса и совместный ответ? Не дают ли святые отцы совет искать совета у старца или опытного? Господи, ведь и Ты держишь совет Троицы в делах человеческих, так неужели я могу обойтись без совета? Где же мой советчик? Где горные лани плодовитые или дикие пустынные онагры? Господи, кто накормит птенцов? Кто защитит нас от коней, раздувающих ноздри мощью знаний своих и бьющих копытами? Господи, кто прикажет смолкнуть шуму вокруг и из тишины совет со мной захочет держать? Божья Матерь и святые, не вы ли живы у Бога? Не вы ли можете держать совет со мной? Или ваши советы и помощь незаметны, как воздух, которым я дышу?
5. Что главное в молитве? Зачем я молюсь? Не есть ли это услада души в песочнице новых ощущений? Господи, не Ты ли сказал мне молиться непрестанно? Но как исполнить эту заповедь? Не Ты ли сказал, что я Образ Твой и хочешь, чтобы я стал совершенным, как Ты? Так почему, когда я молюсь, то чувствую свое несовершенство, а когда же не молюсь, то вижу себя совершенным?
6. Зачем мне было дано ощутить и пожить благодатной любовью, истекающей на ближних словно магнитное поле? Неужели только для того, чтобы познать пустоту сердечную после того, как благодатная молитва ушла? Неужели слова Твои о чисто убранном помещении относятся к моему сердцу, которое ждет возвращения благодатной молитвы, но не трудясь может заполниться злыми духами мнений о себе? Что потечет тогда из сердца на ближнего моего? Магнитное поле любви или отталкивающее поле самомнения?
7. Господи, кто ближний мой? Не Ты ли, Господи? Если в молитве нет любви к ближнему, то чем я могу накормить Тебя алчущего, когда моя смоковница бесплодна? И не пройдет ли рядом ученик Твой и не скажет обо мне, что засох на корню?
8. Неужели милость Твоя не непрестанна ко мне? Неужели благодать Твоя приходит и оставляет? Неужели в молитве трудовой меньше милосердия Твоего, чем в молитве самодвижной? Или дыхание Твое не животворит тварь Твою в молитве сухой? Так почему когда сухо, то жажда угасает? Не для того ли ты показываешь мне молитвы разные, чтобы не искал я технику правильную и признаки верные? Не поведал ли Ты Илие, как приходишь Ты? Сначала молитва шумная, словно сильный ветер, но нет там Тебя, затем молитва с трусом телесным и огнем в груди, но нет там Тебя, но в гласе хладном молитвы самодвижной Ты? Не потому ли, когда трясет и жаром полыхает, то страшится сердце и жаждет трудиться, а когда хладный ручеек самодвижной молитвы, то не страшится сердце, а только радуется и отдыхает? От кого вопросы эти и кто на них ответит?
