Усиление брани при Иисусовой молитве

[GeorgiZ]

Хотелось бы погворить о трудностях, которые возникают при упражнении в Иисусовой молитве. Причем, о трудностях закономерных или даже неизбежных. Я постоянно стою перед нерешенной проблемой: при регулярном молении Иисусовой молитвой у меня начинаются мысленные брани (буквально наваждения), которые я не могу понести. Говорю пока без подробностей, думаю, что если завяжется обсуждение, то подробности можно будет прояснить.

Георгий

[Evgeny]

Я думаю многим такие наваждения знакомы. Это враг сопротивляется, значит мы его задели за живое, по этому признаку можно узнать что мы на правильном пути. Отцы писали, что молитва Иисусова начинает изгонять древнего змия поселившегося в нашем сердце, и это его крайне раздражает. Возможно Господь попускает нам испытывать такие брани, чтобы мы на опыте познали свою немощь и не способность бороться с грехом самостоятельно без помощи благодати.

По своему опыту скажу что я тоже, когда молюсь "внешне" - например с четками перед иконами, часто испытываю сильную брань которую не могу понести. Я заметил что враг сильнее всего нападает перед Литургией и во время внешней Иисусовой молитвы. Мы не всегда можем выдержать сражение с врагом "лицом к лицу", и отцы в Добротолюбии советовали в таких случаях "спасаться бегством". Из опыта я извлёк один способ спасения бегством. Враг не видит наших мыслей, и если мы молимся внутренне не показывая внешних знаков молитвы, то враг не может определить когда мы молимся а когда нет. Поэтому во время сильной брани я заметил что если отойти от икон и как бы сменить занятие (пойти на прогулку, прилечь, открыть книгу), не прекращая при этом внутренней молитвы, то враг, думая что мы оставили молитву, оставляет и свою брань (чтобы "поощрить" нас за прекращение молитвы). Это как бегство святого семейства в Египет от гнева Ирода - пока наш внутренний младенец не окреп, приходится часто укрываться бегством. Вообще непрестанная внутренняя молитва в течении дня без внешних проявлений очень эффективна - она позволяет нам использовать моменты когда брани отступают и больше концентрироваться в это время на молитве. Надо пользоваться тем преимуществом что враг не читает наших мыслей и не знает когда мы молимся внутренне.

[Irina]

Для меня такой опыт воспринимается как  нечистота собственной души. Заглядываешь внутрь, а там – болото. И вот эта муть начинает проворачиваться под действием молитвы, и вся наша грязь  всплывает наружу. А если еще примешивается сила воображения, то здесь нет предела разного рода фантазиям. Они просто парализуют ум и необходимо усилие, чтобы вырваться из этих пут. Я думаю,через это нужно смело проходить и продолжать молиться. Чуть проявим слабость и мы – в проигрыше.

[Alexander]

Именно так. И очередность обычно наблюдается: сначала брань мысленная, затем брань чувственная, а потом проблемы с телом.

Evgeny приводит хороший прием: отойти на время пика брани в сторону.

Отойти в сторону можно по-разному.
1. Как бы сбежать (и сбежать без как бы - но это почти поражение, которого и добиваются силы враждебные, что веют...), чтобы потом вернуться на старую позицию и продолжать заниматься молитвой.
2. Как бы сделать шажок вбок, "сгруппироваться" и выдержать напор стихии. Так можно поступать, имея  некоторый опыт и силу. Велика опасность -тут уж никуда не денешься - быть потрепанным.
3. Подняться над бранью. Это подобно тому, как поднимаются на гору во время наводнения. Какая-то часть нас будет "затоплена", но командный пункт цел. И дед Мазай спасет своих зайцев.
4. Стать прозрачным или(и) непоколебимым как скала. Впрочем, здесь в сторону отходить не надо, разве что бесенку хвост накрутить
5. Есть такое правило: когда враждебные силы нападают, они должны на время раскрыться и могут быть сокрушенны. Но это уже действия воина Христова.

[r.b.Alexander]

Просто напросто молитву нужно совершать с чувствами и переживаниями...Со смирением, прошением, плачевностью с умилением со стенанием..Тогда и ум будет занят молитвою и сопереживанием..А если просто молится без чувств уму не за, что приципится будет и будет сам по себе думать о чём попало и получится уста говорят обно а ум помышляет другое..

[Alexander]

Вы правы, r.b.Alexander, на некоторых этапах (как правило, начальных) молитву можно и нужно совершать с чувствами и переживаниями. Увлекаться переживаниями излишне не надо.

[r.b.Alexander]

Но  Феофан затворник думает иначе.....считает без этого несовершенной молитвой или её вообще нет.

[Евгений]

Внешняя молитва нужна для того, чтобы появилась брань. Это могут быть какие-то психические расстройства (в широком смысле слова; это необязательно психические болезни) или телесные, а чаще всего и то, и другое вместе: психосоматические, наведенные бесами, болезни -- серьезное препятствие на подвижническом пути. Эти болезни в нас уже сидят, внешняя молитва только выводит их наружу, для того она и нужна. Но лечить их с помощью того средства, что их вызывает, бессмысленно. Во-первых, это все равно, что бороться с врагами вслепую. А во-вторых, нам не нужно лечить следствия, а нужно разобраться с причинами, стать опытными в духовной жизни, а не здоровыми. Искушения при внешнем делании -- это сигнал для того, чтобы переходить к внутреннему. Сигнал для того, чтобы с помощью умного делания наблюдать за помыслами: откуда они исходят и какие болезни вызывают.

Умное делание -- это отказ от внешнего (использование его в нужное время и в нужном месте), и тем более, от всяких чувств и переживаний. При внешней молитве с чувством брань может и исчезнуть. Но это только потому, что она противнику и не нужна. Нашу внутреннюю жизнь при этом, вместо бесов, с успехом скрывают от нас наши собственные чувства и переживания.

Распространненое заблуждение при этом -- надеяние на всесилие Иисусовой молитвы и помощь Божию. Молитва и помощь Божия, конечно же, всесильны и чудотворны. Но Промыслу не угодно, чтобы мы исцелялись с помощью чуда. Промыслу угодно, чтобы мы стали совершенны.

[Евгений]

Но  Феофан затворник думает иначе.....считает без этого несовершенной молитвой или её вообще нет.

Феофан Затворник -- это в значительной степени отказ от внутреннего делания и переход к внешнему. Это видно по тому, как он редактировал и правил богословие и аскетику византийских отцов. При переводах он вырезал целые куски, относящиеся к умному деланию. При этом и так уже адаптированное греческое Добротолюбие превращалось в еще более адаптированное под внешнее делание. Внешнее делание тоже необходимо в свое время и на своем месте. Но только, когда им занимаешься, нужно понимать его ограниченность и быть начеку.

[GeorgiZ]

Два последних высказвания Евгения показались мне поразительно точными. Брань до состояния психоза и странная легкомысленность Св. Феофана в отношении духовных браней на пути умного делания - эти две темы занимают меня буквально постоянно.

Все то, что было сказано выше - справедливо в той или иной степени. Но что делать, если во время молитвы перед иконами или в любой другой ситуации, когда можешь целиком углубиться в молитву, мысленных браней практически нет, за исключением легких прилогов, от который легко уйти. А, вот, когда молишься посреди других дел, то иногда кажется, что целый ураган обрушивается на твою голову! Хорошо, когда есть сердечная молитва с теплотой и сокрушение. А если ее нет?

[Anonymous]

Внешняя молитва нужна для того, чтобы появилась брань. Это могут быть какие-то психические расстройства (в широком смысле слова; это необязательно психические болезни) или телесные, а чаще всего и то, и другое вместе: психосоматические, наведенные бесами, болезни -- серьезное препятствие на подвижническом пути. Эти болезни в нас уже сидят, внешняя молитва только выводит их наружу, для того она и нужна. Но лечить их с помощью того средства, что их вызывает, бессмысленно. Во-первых, это все равно, что бороться с врагами вслепую. А во-вторых, нам не нужно лечить следствия, а нужно разобраться с причинами, стать опытными в духовной жизни, а не здоровыми. Искушения при внешнем делании -- это сигнал для того, чтобы переходить к внутреннему. Сигнал для того, чтобы с помощью умного делания наблюдать за помыслами: откуда они исходят и какие болезни вызывают.

Распространненое заблуждение при этом -- надеяние на всесилие Иисусовой молитвы и помощь Божию. Молитва и помощь Божия, конечно же, всесильны и чудотворны. Но Промыслу не угодно, чтобы мы исцелялись с помощью чуда. Промыслу угодно, чтобы мы стали совершенны.

Евгений! А не могли бы Вы раскрыть эти моменты подробнее? И было бы весьма желательно проиллюстрировать какими-то примерам

[Evgeny]

А, вот, когда молишься посреди других дел, то иногда кажется, что целый ураган обрушивается на твою голову! Хорошо, когда есть сердечная молитва с теплотой и сокрушение. А если ее нет?

Видимо "наважденя и ураганы помыслов" надо всем нам пройти и испытать, чтобы познать себя, нечистоту сердца, ярость врага, корни страстей, обрести опыт поражений и побед в духовной брани. Господь попускает нам брани чтобы мы стали опытными воинами, приобрели знание себя и врага, мужество, и в то же время смирение.

Вообще интенсивность духовной брани при умно-сердечной молитве черезвычайно усиливается. Вот характерный отрывок из Aрх. Антония "О молитве Иисусовой и божественной благодати":

"Сатана, видя разрушение своего храма страстей, равнодушным не остается. Он каждый момент измышляет новые и новые способы борьбы, а благодать, назидания ради, попускает человеку быть искушенным. Видя обессиливание страстей, сатана начинает устрашать делателя молитвы через воображение, являясь ему в чудовищных видах, желая навсегда отторгнуть человека от молитвы, или хотя бы на время, или хоть на минуту. Когда сердце человека начинает участвовать в молитве, то сатана, видя это, понимая кратковременность своего пребывания в таком сердце, злобствует и скрежещет зубами подобно царю, прогоняемому с трона, теряющему свою державу.
     Сатана прекрасно знает о возможности человека молиться сердцем и этого больше всего боится. Если сердце объединяется с умом в делании молитвы, то борьба через страсти становится для сатаны слишком тяжкой, так как ум теперь действует сильно и властно при соучастии сердца, поражая благодатью все дьявольские прилоги. Ум теперь вниманием достигает до оснований греха, до корней зла и тем наносит смертельную рану дьяволу в главу. Существует закон, по которому корни страстей, обнаруженные в сердце, самим этим действием и уничтожаются. А когда в сердце не останется зла, тогда дьявол с демонами пребывать там уже не смогут. Пока сатана и страсти обитают в сердце, они владеют умом и попирают душу с ее добродетелями. Сердце человека предназначено быть обителью Бога, но до тех пор пока оно порабощено страстями, Бог обитать в своем жилище не может. Когда начинается очищение сердца, дьявол, утрачивая свое господство над человеком, особенно ухищряется во всевозможных искушениях. Раненный смертельно, он еще удерживает сердечные владения. Но, злобствуя и восставая на все более лютую брань, дьявол невольно все более обнажает себе же на погибель тайные корни страстей. Обнаруженные умственным оком, они немедленно исторгаются. А опытный и внимательный ум, укрепляемый благодатью, входит уже в тончайшие хитрости дьявола.
     Это время, когда благодать дарует уму видеть корни страстей, их основу - самого дьявола с бесами, сокрывшихся в сердце. Это время есть самое скорбное на всем пути покаяния. Тягость страданий в этот период бывает сопоставима с малым адским мучением, здесь справедливы слова: "До неба возводяй, и до ада низвергаяй". Разъяренный сатана, изгоняемый из сердца, начинает действовать в чувственных образах, заходя то с левой, то с правой стороны. Деятель умно-сердечной молитвы подвергается нашествию разнообразных звероподобных существ и невообразимых чудовищ, нападающих поодиночке и во множестве с единственной целью - поразить страхом и отвлечь от молитвы. Молящийся отразит всякое искушение и обратит его в ничто, если только устоит вниманием в своем умно-сердечном делании, в чем поможет ему благодать, пребывающая в самой молитве. Так обретается великий опыт брани."

[Evgeny]

Умное делание -- это отказ от внешнего (использование его в нужное время и в нужном месте), и тем более, от всяких чувств и переживаний. При внешней молитве с чувством брань может и исчезнуть. Но это только потому, что она противнику и не нужна. Нашу внутреннюю жизнь при этом, вместо бесов, с успехом скрывают от нас наши собственные чувства и переживания.

Евгений, это очень важный вопрос, который я для себя так до конца и не выяснил, а отцы в этом по видимости расходятся. Не только у св. Феофана, но и у некоторых древних отцов есть высказывания о правомерности использования чувств в молитве, в то же время многие другие отцы утверждают противоположное.  Мы обсуждали уже нечто похожее раньше здесь: "Любовь душевная и духовная" http://www.hesychasm.ru/forum/viewtopic.php?t=106

Не могли бы Вы подробнее прокомментировать? Чтобы не разводить здесь оффтоп, может открыть вообще отдельную тему или продолжить разговор в теме "Любовь душевная и духовная"?

[r.b.Alexander]

Феофан Затворник -- это в значительной степени отказ от внутреннего делания и переход к внешнему. Это видно по тому, как он редактировал и правил богословие и аскетику византийских отцов.

Нельзя так говорить о св. Отцах...они ведомые и исполненные духом святым указывают нам путь ко спасению...Я согласен, что у Феофана нет таких высоких откровений касающихся умного делания но тонкостей усполненых Духа святаго уйма тем более, что интересно не каждый это увидит но видящий уразомевает истину...

[Евгений]

+++Нельзя так говорить о св. Отцах...они ведомые и исполненные духом святым указывают нам путь ко спасению...

Конечно, я далек от того, чтобы принижать значение свт. Феофана Затворника, но святые святым рознь. То есть есть у них по основным вопросам чудное согласие, навеянное Духом Святым, и есть разногласие по каким-то особенным путям спасения, присущим одной эпохе или определенному типу человека, ведущему какой-нибудь особенный образ жизни. Эти разногласия или, бывает, ошибки святых необходимы, они предусмотрены Промыслом, или, как сказано у ап. Павла: "Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные" (1 Кор. 11:19). Как сказано в "Вопросоответах Варсонуфия и Иоанна", ошибки святых возможны; это предусмотрено потому, что даже святые не во всем должны научаться от Самого Бога, но должны научаться и от других людей, чтобы не было возношения. А также учиться на собственных ошибках, чтобы становится искусными в том, что зависит от человеческого опыта. Ведь подвижничество -- это соработничество Бога и человека: здесь не все зависит от Бога, но многое зависит и от человеческого произволения. А там, где опыт и произволение, возможны и ошибки.

Так же, я думаю, нужно относиться и к некоторым мнениям свт. Феофана Затворника. Нужно принять во внимание время, в которое он жил. Это было время (кратко говоря), когда византийские богословие и аскетика были на Руси (уже не одно столетие как) основательно забыты (немалую роль в этом сыграли: трудности перевода греческих книг, синодальный период, упадок богословия и аскетики у самих греков, в том числе и на Афоне, и т. д. и т. п.). Если посмотреть список аскетических творений отцов, которые в переведенном виде находились в российских монастырях, то он был весьма узким. Кроме того, это бы период, когда на Руси одна за другой возникали секты, в том числе и практикующие Иисусову молитву, поэтому на любое такое делание, превышающее обычную монастырскую практику, смотрело с подозрением не только государство, но и священноначалие. Вспомним, что исихазм-"омфалопсихия" (явно по недоразумению) числились в ересях, а также последующую историю с имяславием. Вобщем, на эту тему можно долго рассуждать, но ясно одно. Рекомендации свт. Феофана, особенно противоречащие исихазму и византийской аскетике, нужно рассматривать в контексте его времени и в контексте ограниченности того пути, который они предлагают.