Грехопадение человека

Падение произошло в той области, в которой человек и долж6н был осуществить свое назначение, - в области произволения. Здесь начало зла. На зло преп. Максим смотрит под углом зрения Ареопагита, обычным, впрочем, вообще для всего греческого богословия. Зло не есть что-либо субстанциальное или имеющее бытие по естеству; оно - лишь недостаток (ελλειψις) естественной энергии, неправильное движение ее¹; само по себе, независимо от естественной энергии, оно - небытие (ανυπαρξία) ². Обнаруживается зло лишь в свободной воле разумных существ, когда они по ложному суждению³ движутся помимо истинной своей Цели - Бога⁴, в Котором только и можно найти истинную опору бытия⁵ и отделение от Которого приближает к небытию⁶. В таком неправильном движении сил души и заключается грех первого человека. Вместо Источника жизни и обожения он обратился, как к чему-то более реальному, к чувственным благам⁷, и в видимом мире стал искать для себя точек опоры⁸. Вместе с этим все силы души его получили неподобающее направление, наклонились ко злу, ко страстям. Ум забыл свое истинное питание, ведение духовное, и прилепился к чувствам, вместе с чем подпал духовной слепоте, страсти неведения Бога и вещей божественных -αγνοια ⁹, утратил способность созерцать божественное, видеть духовную истину, таинственно возвышаться к Богу¹⁰. Вслед за отпадением от духовной истины и наклонением к чувствам, в человеке - под влиянием чувственного познания природы как источника наслаждений и страданий ("no-знания добра и зла") - возобладали плотские влечения¹¹. Разум (λάγος) потерял силу нравственного руководства над неразумными (страстными) силами души - похотью (επιθυμία) и раздражительностью (θυμός)¹² - и подчинился их беспорядочным движениям, побуждавшим человека стремиться только к удовольствию (ηδονή) и избегать страданий (οδύνη)¹³, и, таким образом, впал во власть плотского самолюбия (φιλαυτία), страсти плотоугодия (извращение επιθυμία) ¹⁴ и страсти насильничества (τυραννίς), побуждавшей к борьбе за мирские блага, средства услаждения, и выражавшейся в ненависти ко всему, что препятствует удовольствию и причиняет страдание (извращение θυμός)¹⁵. Так развились эти основные, а из них и другие неестественные страсти (τα παρα φύσιν πάθη)¹⁶. Заблуждение в истине и привязанность к чувствам (πλάνη, απάτη)¹⁷, страстная любовь или ненависть к чему-либо чувственному¹⁸ наполнили жизнь человека и составили в нем закон плоти, закон животной жизни, подчиненный плотскому мудрованию¹⁹. В конце концов оказалось, что человек не только не одухотворил и не возвысил своей плоти, но и сам в познании и деятельности подчинился ей; оторвался от Бога, истинного бытия, и доверился веществу, которое само по себе - небытие²⁰; вместо того, чтобы стать богом, предпочел стать прахом²¹; стал служить плоти, чтобы поддержать свое существование²², в действительности же поставил себя на краю погибели²³. Греховному направлению воли человека правдой Божией положен был предел. Разрушая неестественное расположение его воли, Господь к неправедному удовольствию присоединил праведное наказание, и именно в той части, к которой обратились его греховные склонности (плоть)²⁴. В элементы (στοιχεια) тела человека введено было противоборство, и в силу того оно стало грубым и тленным, подверженным страданиям и смерти (облечение в "кожаные одежды")²⁵. Ко греху произволения присоединился, таким образом, "грех естества" (наказание за грех), естественная немощь²⁶, так называемая "страстность" (παθητόν, подверженность страданиям, "естественным страстям")²⁷, ставшая как бы новым естественным законом (φυσικος νόμος)²⁸ для человека. Эта "страстность" (παθητόν) естества была явным осуждением греховного пристрастия к удовольствию и неоспоримо обнаруживала его несостоятельность²⁹.

Но мало того. Человек не только лишен был нетления своей природы, но и осужден на страстное рождение от семени по образу животных³⁰. Тело его было вполне подчинено законам добровольно избранной скотской жизни. Закон греха - чувственное удовольствие - нашел себе выражение в самой низкой форме скотского сладострастия. Сила этого осуждения была в особенности велика. Вместе с греховным рождением постоянно передавался и грех произволения (ηδονή) и грех естества (παθητόν, тление, οδύνη)³¹, так что в рождении всегда суммарно повторялся весь грех. Рождение (γέννησις вместо первоначального γένεσις) стало каналом, который приобщал человека с самым началом его бытия к потоку греховной жизни³². Оно поэтому стало синонимом первородного греха³³.

Свобода воли человека греховной порчей не была уничтожена³⁴. Человек мог противостоять злу. Если он преклонялся ко страстям, то в этом каждый раз виновно было его нерадение³⁵. Однако греховная порча в общем ослабила силу человеческого произволения. Наследственный грех постоянно жил в человеке, и в "страстности" плоти находил себе опору для дальнейшего развития. В естественных страстях он имел поводы для произведения разного рода "неестественных страстей"³⁶. Так, тленность плоти давала все побуждения к тому, чтобы ради ее благополучия стремиться к удовольствиям и избегать страданий, словом, служить плотскому самолюбию³⁷. Грубость плоти, закрывая своей толщей силу мысленного зрения и подчиняя ум чувствам³⁸, делала почти невозможным для него духовное ведение³⁹, которое, впрочем, при греховном направлении воли не могло уже быть для него полезным⁴⁰. Само собой разумеется, что при таких условиях в связи с "страстностью" естества всегда развивались и основные страсти самолюбия и неведения, и ничто не могло положить предела развитию этого зла, как одна только смерть. Она была последним и страшным осуждением греховного естества.

Состояние падшего человека было, таким образом, весьма печальным и тем более ужасным, что совершенно было безысходным⁴¹. Жизнь человека необходимо начиналась неправедной сластью ηδονή) рождения, этим зачатком развития страстей, и необходимо кончалась заслуженной и праведной смертью⁴². С момента зачатия человек грехом чувственного удовольствия был оторван от Бога и подчинен диаволу, власть которого "под пупом" (Иов.40:11)⁴³. И с этого же момента на нем лежало ничем не отвратимое осуждение "прародительского греха" - смерти⁴⁴.

Примечания
1. Prol. ad Tahl. I,PG.90, 257А, p.7 [р.п.II, 29]. Дионисий Ареопагит, см. гл. "Аропагитики", прим. 28. Св. Григорий Нисский, Oratio cat. 6.7, PG.45, 28В,32С; р.п.IV,22,27; In psalm, inscript. I,8,10, PG.44, 480A,540C; р.п.II,52-53,115; De anima et resurrectione, PG.46, 93A-B; р.п.IV,269 (небытие); ibid. 89A; р.п.IV,265; De mortals, PG.46, 528B-C; р.п.VII,522 (злоупотребление). Евагрий, De octo vitiosis cogit., PG.40, 1276D; р.п., с.607; Сар. practica 65, PG.40. 1240В [ср. Cap. practica 12, Прилож., с.57]. Св. Афанасий Великий, Contra gentes 6, PG.25, 12D-13A; р.п.I 2, 131. Св. Василий Великий, hom.ilia quod Deus non est auctor malorum, 3-7, PG.31, 332C-345C; р.п.IV.4 125-135. Блаж. Диадох, Λόγος ασκητικός, гл.3, с.24 (издание проф. К.Д.Попова). Авва Дорофей, Doctrina X, 3; XI,5, PG.88, 1725D,1737D; р.п.(Москва 1856), с.122,133.
2. Ambigua, PG.91, 1332А, f.232a. - Бог зла не знает (= не хочет) (Quaest. ad Tahl. XLI, schol.3, PG.90, 412B, p.101 (cap.quing.II,44); Ambigua, PG.91, 1085BC, f.126a-b). Следовательно, оно не существует по естеству.
3. Сар. de charitate II,17 [р.п.I,109]. Св. Григорий Нисский, De orat. Dom. Or.3, PG.44, 1156C; р.п.I,423; Or.cat. 22. 5, PG.45, 60C,24D; р.п.IV,59. 18; De virginitate 12, PG.46, 369C; р.п.VII,342.
4. Prol. ad Tahl. I,PG.90, 253B-C, p.7; 257B, p.9 [р.п.II,26].
5. Ambigua, PG.91, 1116C, f.140a.
6. Mystagogia 1, PG.91, 668B, p.495 [р.п.I,158].
7. Ambigua, PG.91, 1348A, f.238A. Quaest. ad Tahl. LXI,PG.90, 628A, p.213 (cap.quing.IV,33).
8. Prol. ad Tahl. I,PG.90, 257A, p.9 [р.п.II,29].
9. Prol. ad Tahl. I,PG.90, 257А,253С, p.9,7 [р.п.II,29,27]; ср. Quaest. ad Tahl. XVI,301В, p.35 [р.п.II,61].
10. Quaest. ad Tahl. LIX, PG.90, 604C, p.199 (cap.quing.IV,18). Quaest. ad Theopemptum, PG.90, 1396B, p.636 [р.п.I,204]. В развитии (под влиянием демонов) этой страсти человек дошел до всех видов религиозного заблуждения и даже до безбожия: Quaest. ad Tahl. LXII,PG.90, 653В, p.228; 657В, p.231 (cap.quing.IV,64); LXIV, 697AB, p.252; XXXVII. schol.4, 388C, p.84 [р.п.II,258] (cap.quing.II,24).
11. Prol. ad Tahl. I,PG.90, 253C-D,257AB,257C,260A-B, p.7,9,10 [р.п.II,27. 29. 30]; Quaest. ad Tahl. I,269A, p.15 [р.п.II,33] = cap.quing. I,65 (с сылкой на св. Григория Нисского, по-видимому, на De anima et resur., PG.46, 53A. 57B-C; р.п.IV,234,239 (животные влечения); De virgin. 12, PG.46, 369B; р.п.VII,342; De hom. opif.18, PG.44, 129A-C; р.п.I,149,50); XXXII,373D-376A, p.77. Ambigua, PG.91, 1112B, f.138a. св. Афанасий Великий, Contra gentes 3, PG.25, 8C-9A; р.п.I.2,128-129 (чувственное познание и страсти). св. Григорий Нисский, De virginitate 12, PG.46, 373D-376A; р.п.VII,347 (удовольствие - начало падения).
12. Ambigua, PG.91, 1196А, f.176а. св. Григорий Нисский, De oral. Dom. Or.4, PG.44, 1161C; р.п.I,432; De anima et resur., PG.46, 61B; р.п.IV,242. Немезий, гл.1, PG.40, 532B, p.26. - Троечастное деление души встречается у преп. Максима чаще всего (в особенности в применении к задачам аскетики): Cap.de charitate I,67,79; II,12; III,20,35; IV,15,44 [р.п.I,103,104,108,123,136,138-139]; Quaest. ad Tahl. V, PG.90, 277D, p.21 [р.п.II,40]; XVI,ЗООС. 301В, p.34,35 [р.п.II,60,61]; XXII,schol.7, 324C, p.48 [р.п.II,240] (cap.quing.I,63); XXVII,356C, p.66 [р.п.II,97]; XXXIX, schol.1, 393B, p.87 [р.п.II,258] (cap.quing.II,25); XLIX, 449A, p.118 [р.п.II,153]; schol.11, 461А, p.125 [р.п.II, 277] (cap.quing.II,72. 77); L, 472B, p.130 [р.п.II,164] (cap.quing.II,95); LIV, schol.11, 528D, p.161 [р.п.II,305]; LV, 544A. 548D, p.169. 172 [р.п.II,199. 202-203]; LXIV, 704D. 705C, p.257. 258; LXV, 765B, p.291; Quaest. et dubia 79, PG.90, 852D, p.332. Νους рядом с λόγος встречается реже (Ambigua, PG.91, 1112D, f.138b; 1248B, f.198Ь). Указанное деление вообще часто встречается у древних церковных писателей (см. гл. "Мистика св. Макария египетского...", прим. 26,30).
13. Prol. ad Tahl. I,PG.90, 256АВ, p.8 [р.п.II,27-28] (cap.quing.I,53); 249C,257В,260А,D. 261A, p.5,10,11,12 [р.п.II,24,29,30,31] (cap.quing.I,55,51,52); cp.Quaest. ad Tahl. XLIII,412D, p.98 [р.п.II,133] (cap.quing.II,33); 413A (II,34); LVIII,schol.21, 601D, p.198; LXI,628A, p.213 (cap.quing.IV,9,33); 629D, p.215.
14. Prol. ad Tahl. I,253D, p.8 [р.п.II,27]. Cap.de charitate II,8. 59 [р.п.I,108,115].
15. Ep.2. PG.91, 397A, p.221 (cap.quing.I,31: άγνοια, φιλαυτία, τυραννίς); Quaest. ad Tahl. XLIX, schol.11, PG.90. 461A, p.125 [р.п.II,277] (cap.quing.II,77). Prol. ad Tahl. I,PG.90, 256C, p.9 [р.п.II,28] (φιλαυτία δι' οδύνης). Cм. гл. "Аскетика", прим. 20-22.
16. Quaest. ad Tahl. XVI,PG.90, 301A, p.34 [р.п.II,61]; XXI,313B, p.42 [р.п.II, 71] (в отличие от | или безукоризненных страстей); XXXIX, 393А-В, р.87 [р.п.II,122]; LI,481D, р.136 [р.п.II,171] (cap.quing.II,98); LIV, 513С, p.154 [р.п.II,187]; LV, 541A, p.168 [р.п.II,198]; schol.5, 560C, p.179 [р.п.II,320] (cap.quing.III,47); LXII,657C, p.231; LXIV, 708A, p.258; LXV, 769B, p.293.
17. Ambigua, PG.91, 1112B,1117A, f.138a,140b; 1132B, f.147a; Quaest. ad Tahl. LXII,PG.90, 657C, p.231; Quaest. et dubia 67, PG.90, 841A, p.327. Ep.1, PG.91, 384B, p.213.
18. Cap.de charitate I,35 [р.п.I,99].
19. Quaest. ad Tahl. XXXIII,PG.90. 373D-376A, p.77 [р.п.II,108-109] (cap.quing. II,10). Ambigua, PG.91, 1121B, f.142b; 1132A, f.147a.
20. Ambigua, PG.91, 1085А, f.126a. Св. Афанасий Великий, De incarn. Dei Verbi 4. 5, PG.25, 104BC. 105A; р.п.I.2,196,197.
21. Ambigua, PG.91, 1092D, f.129a.
22. Prol. ad Tahl. I,PG.90, 257B, p.9 [р.п.II,29] (cap.quing.I,55).
23. Ambigua, PG.91, 1308C, f.222b; cp.1084D,1164A, f.125b,161b. Quaest. ad Tahl. LXI,PG.91, 633B, p.217 (cap.quing.IV, 47).
24. Ambigua, PG.91, 1093A, f.129b. Quaest. ad Tahl. LXI,PG.90, 628A, p.213 (cap.quing.IV,33); LVIII,schol.21, 601D, p.198 (cap.quing.IV,9); XLII,408B, p.95 [р.п.II,130]; cp Prol. ad Tahl. I,256A, p.8 [р.п.II,28]. св. Григорий Нисский, Or.cat. 8, PG.45, ЗЗА-В,36В; р.п.IV,28,30. - Вообще о первом грехе и его следствиях см. у св. Григория Нисского, De virgin. 12, PG.46, 373D-376A; р.п.VII,347 (удовольствие - начало падения, причина облечения в "мертвые кожи" и осуждения на рождение от брака).
25. Ambigua, PG.91, 1104А-В. 1156D-1157A, f.134a-b. 158b-159a; cp.Quaest. ad Tahl. LXI,PG.90, 632D-633A, p.217. св. Григорий Богослов, Or.38, n.12, PG.36, 324C; р.п.III.3,201 (облечение в "кожаные одежды"). св. Григорий Нисский понимает "кожаные одежды", с одной строны, как подверженность смерти (Or. cat. 8, PG.45, ЗЗС; р.п.IV,29), как совокупность всех признаков тленности естества (зачатие, рождение, питание, смерть; De anima et resur., PG.46, 148C-149A; р.п.IV,316), с другой - как совокупность свойств неразумных животных (похоти, гнева и пр.; De mortuis, PG 46, 524D; р.п.VII,518). О противоборстве стихий в теле ср. также св. Григория Нисского, De virgin. 22, PG.46, 404В; р.п.VII,380.
26. Quaest. ad Tahl. XLII,PG.90, 405C, p.94 [р.п.II,130]. св. Афанасий Великий, De incarnatione Dei Verbi 7, PG.25, 108D; р.п.I.2,200.
27. Quaest. ad Tahl. XXI,PG.90, 313A, p.42 [р.п.II,71] (см. о "естественных страстях" гл. "Полемика с монофизитами", прим. 34; здесь - прим.16).
28. Quaest. ad Tahl. XXI,PG.90, 312В, р.42 [р.п.II,71]; LXII,656C, p.230 (cap.quing. IV, 63); ср. XXVI,345C-D, р.60 [р.п.II,91]; LV, 537C, р. 166 [р.п.II,196]. Этот закон, к которому в эмпирическом состоянии обычно примешивается закон греха, закон плоти, - удовольствие - (о нем см. здесь. прим. 19), нужно отличать от φυσικος νόμος, как "естественного" нравственного "закона" (Quaest. ad Tahl. XVI,349А, p.62 [р.п.II,60]; LXIV, 724C-D, р.268-269 = cap.quing.V,9), - проявляющегося в человеке, а также и во всем видимом естестве, и познаваемого в λόγοι путем естественного созерцания (Quaest. ad Tahl. LI,PG.90, 477B, p.134 [р.п.II,168]; Ambigua, PG.91, 1129A, f.146a). Об этом последнем законе речь будет ниже, в гл. "Закон и благодать".
29. Quaest. ad Tahl. LXI. PG.90, 628B, p.213 (cap.quing.IV,35); Cap.quiag.I,25.
30. Ambigua, PG.91, 1321A,1348A,1309A, f.228a. 238а-b,223а. Cв. Григорий Нисский, De hom., opificio 18, PG.44, 192A-B; р.п.I,149; De mortuis, PG.46, 521D-524A; р.п.VII,515-516.
31. Quaest. ad Tahl. XXI,PG.90, 313A, p.42 [р.п.II,71]; XLII,405C. 408C, p.94. 96 [р.п.II,129,130]. LXI. 632B, p.216 (cap.quing. IV, 44); 633B, p.217 (cap.quing.IV,47); 629A, p.214; 636B, p.219. Quaest. et dubia 3, PG.90, 788B, p.301. Понятие вины, проклятия, как и понятие греха, не имеет у преп. Максима самостоятельного значения - значения особой юридической величины, - наряду с греховной порчей и тлением; оно нераздельно мыслится и в том и другом и применяется у преп. Максима и к тлению произволения, и к тлению естества. Quaest. ad Tahl. LXII,652C, p.227-228; первое есть нарушение λόγος'а του ευ ειναι, второе - αει ειναι. О греховной сласти рождения см. у св. Григория Нисского, Or.cat.16, PG.45, 49D; р.п.IV,48; ср. 13, ibid. 45A; р.п.IV,41; о страстности и тленности плоти - De virgin. 13, PG.46, 377С; р.п.VII,351.
32. Ambigua, PG.91, 1317A, f.226a-b. Quaest. ad Tahl. XXI,PG.90, 312B, p.41-42 [р.п.II,71].
33. Ibid. LXI,633D, р.218; LXV, 756В, р.285.
34. Западные ученые (Landerer, 585-586; Wagenmann, 136), воспитанные большей частию на блаж. Августине, конечно, признают недостатком системы преп. Максима отсутствие у него учения о полном извращении или потере свободной воли человека. Но это - такого рода "недостаток", который является общим для всего греческого богословия и который в свою очередь может служить основой для критики начал августинизма. - Греческие церковные писатели (не говоря уже о представителях антиохийского богословия, из которых некоторые, например Феодор Мопсуэстийский, прямо склонялись к пелагианству) всегда отчетливо отмечали значение свободы воли и не поступались ею в пользу другого какого-либо принципа. С их точки зрения, самое наказание падшего человека (одеяние его в "мертвые кожи") было осуществлено в таких размерах, чтобы нисколько не нарушить величайшего дара Божия человеческому естеству - свободы: оно рассчитано было лишь на то, чтобы побудить его свободную волю к исправлению (св. Григорий Нисский, De mortuis, PG.46, 521D-524D; р.п.VII,515-518), но не касалось ее по существу. В человеке, таким образом, и по падении осталась свобода выбора (св. Афанасий Великий, Contra gentes 4, PG.25, 9С; р.п.I.2,129; св. Григорий Нисский, De mortuis, PG.46, 521D-524B. D; р.п.VII,515-516. 518; De orat. Dom. Or.4, PG.44, 1165D-1168A; р.п.I,438): от нас и теперь зависит избирать доброе и злое (преп. Марк Подвижник, De baptizmo, PG.65, 989А; р.п., с.125; De his qui putant se ex operibus justificari 56 (p.п., гл.61), ibid. 937D; с.53); мы можем удерживаться от худых дел и исполнять закон (преп. Марк, De his qui putant 23(24), 933В, с.46-47; De lege spiritual! 31, 909В, с.14). Зло поэтому зависит от нашего нерадения (св. Григорий Богослов, Or.40, n.45, PG.36, 424А; р.п.III3, 263; преп. Марк Подвижник, De baptizmo, PG.65, 1016АВ; р.п., с.163-164). Оно поэтому и вменяется нам; без свободы же невозможно было бы нравственное вменение (св. Григорий Нисский, От. cat. 5, PG.45, 24С; р.п.IV, 18; преп. Макарий Египетский, hom.3, n.6; 27, n.21, PG.34, 472В-С. 708С-709А; р.п., с.21. 219). - Само собой разумеется, что это учение о свободе воли не вело ни к умалению значения первородного греха, ни к отрицанию необходимости благодати. Правда, преп. Марк утверждал, что на нас переходит не преступление Адамово (которое есть дело свободной воли), а лишь смерть (De baptizmo, PG.65, 1017С,1025C-D; р.п., с.168,181), но это была крайность, обусловленная полемикой с мессалианством; уже в V в. это мнение, по-видимому, было одиноким. По вопросу о необходимости благодати все писатели были единогласны. Преп. Марк учил, что без благодати мы не можем достигнуть освящения, осуществить вполне требования закона (De his qui putant 33 (24), PG.65, 933B; De lege spir. 31, 909В; р.п., с.46-47.14), как не можем и избавиться от греха Адамова - смерти (De baptizmo, ibid. 1012B, с.158). Равным образом и другие церковные писатели признавали необходимость благодати для осуществления (св. Григорий Нисский, De orat. Dom. Or.4, PG.44, 1165A; р.п.I, 436; De proposito sec. Deum, PG.46, 304D; р.п.VII,281; преп. Макарий Египетский, см. гл. "Таинства как плоды Божественной благодати", прим. 19) и даже для желания добра (св. Григорий Богослов, Or.37, n.13, PG.36, 297D; р.п.III,186). Преп. Максим руководствуется главным образом воззрениями св. Григория Нисского, и лишь яснее и раздельнее, чем вышеуказанные отцы, раскрывает вопрос о грехе, свободе и благодати, различая виды греха [грех прародительский (произволения и естества) и грехи личные - страсти] и благодати [общепромыслительной, евангельской, возрождающей, просвещающей и обожающей: с.94.4, 96-97, 972].
35. Cap.de charitate II,82 [р.п.I,118]; ср. III,92 [р.п.I,133].
36. Quaest. ad Tahl. XXI,PG.90, 313А-В, p.42 [р.п.II,71-72]. - св. Григорий Нисский, De beatitud. 4, PG.44, 1237А, р.п.II,406 (диавол всегда стремится обратить естественные пожелания в неестественные страсти). В силу тленности плоти в человеке имеет место тяжелая наклонность ко греху: De hom., opificio 18, PG.44, 193 B-C; р.п.I, 152; немощность к добру: De orat. Dom. Or.4, PG.44, 1164C; p.п.1,435.
37. Quaest. ad Tahl. XXI,PG.90, 316A, p.43 [р.п.II, 73]; LXII,657C, p.231.
38. Ambigua, PG.91, 1112B. 1121B, f.138a. 142b. Quaest. ad Tahl. LIII,PG.90, 505C, p.149 [р.п.II,183]; XXXIII,373D-376A, p.77 [р.п.II,108-109]; XLIII,413A, p.98. св. Григорий Богослов, Or.39, n.8, PG.36, 344A; р.п.III,213.
39. Ambigua, PG.91, 1353D, f.241a-b (cap.quing. V, 99).
40. Cp.Cap.de charitate III,70 [р.п.I,130].
41. Quaest. ad Tahl. XXI,PG.90, 313В, р.42 [р.п.II,72].
42. Ibid. LXI,632D-633A, p.317.
43. Ibid. XXI,313A-B, p.42 [р.п.II,71]; XXVI,348D, p.62 [р.п.II,93]; LXIV, 696B-697C, p.252. Ambigua, PG.91, 1300D, f.219b (cap.quing. V, 96; ср. св. Григория Богослова, Or.40, n.40, PG.36, 416C; р.п.III,259); Quaest. et dubia 67, PG.90, 841 A, p.327.
44. Liber ascet. 1, PG.90, 912B, p.367 [р.п.I,75].

Епифанович С. Л. Преп. Максим Исповедник и византийское богословие. - М.: Мартис, 1996. - 220 с.
При оцифровке текста все отсылки в примечаниях скорректированы

СОДЕРЖАНИЕ

ВПЕРЕД

http://www.hesychasm.ru/index.htm