Н.А. Бердяев
http://lib.web-malina.com/getbook.php?bid=728&page=5 В центре революционного беснования стоит образ Петра Верховенского. Это
и есть главный бес русской революции. В образе Петра Верховенского
Достоевский обнажил более глубокий слой революционного беснования, в
действительности прикрытый и невидимый. Петр Верховенский может иметь и
более благообразный вид. Но Достоевский сорвал с него покровы и обнажил его
душу. Тогда образ революционного беснования предстал во всем своем
безобразии. Он весь трясется от бесовской одержимости, вовлекая всех в
исступленное вихревое кружение. Всюду он в центре, он за всеми и за всех. Он
-- бес, вселяющийся во всех и овладевающий всеми. Но и сам он бесноватый.
Петр Верховенский прежде всего человек совершенно опустошенный, в нем нет
никакого содержания. Бесы окончательно овладели им и сделали его своим
послушным орудием. Он перестал быть образом и подобием Божиим, в нем потерян
уже лик человеческий. Одержимость ложной идеей сделала Петра Верховенского
нравственным идиотом. Он одержим был идеей всемирного переустройства,
всемирной революции, он поддался соблазнительной, лжи, допустил бесов
овладеть своей душой и потерял элементарное различие между добром и злом,
потерял духовный центр. В образе Петра Верховенского мы встречаемся с уже
распавшейся личностью, в которой нельзя уже нащупать ничего онтологического.
Он весь есть ложь и обман и он всех вводит в обман, повергает в царство лжи.
Зло есть изолгание бытия, лжебытие, небытие. Достоевский показал, как ложная
идея, охватившая целиком человека и доведшая его до беснования, ведет к
небытию, к распадению личности. Достоевский был большой мастер в обнаружении
онтологических последствий лживых идей, когда они целиком овладевают
человеком. Какая же идея овладела целиком Петром Верховенским и довела
личность его до распадения, превратила его в лжеца и сеятеля лжи? Это все та
же основная идея русского нигилизма, русского социализма, русского
максимализма, все та же инфернальная страсть к всемирному уравнению, все тот
же бунт против Бога во имя всемирного счастья людей, все та же подмена
царства Христова царством антихриста. Таких бесноватых Верховенских много в
русской революции, они повсюду стараются вовлечь в бесовское вихревое
движение, они пропитывают русской народ ложью и влекут его к небытию. Не
всегда узнают этих Верховенских, не все умеют проникнуть вглубь, за внешние
покровы. Хлестаковых революции легче различить, чем Верховенских, но и их не
все различают' и толпа возносит их и венчает славой.
Достоевский предвидел, что революция в России будет безрадостной,
жуткой и мрачной, что не будет в ней возрождения народного. Он знал, что
немалую роль в ней будет играть Федька-каторжник и что победит в ней
шигалевщина. Петр Верховенский давно уже открыл ценность Федьки-каторжника
для дела русской революции. И вся торжествующая идеология русской революции
есть идеология шигалевщины. Жутко в наши дни читать слова Верховенского: "В
сущности наше учение есть отрицание чести, и откровенным правом на бесчестье
всего легче русского человека за собой увлечь можно". И ответ Ставрогина:
"Право на бесчестье -- да это все к нам прибегут, ни одного там не
останется!" И русская революция провозгласила "право на бесчестье", и - все
побежали за ней. А вот не менее важные слова: "Социализм у нас
распространяется преимущественно из сентиментальности". Бесчестье и
сентиментальность -- основные начала русского социализма. Эти начала,
увиденные Достоевским, и торжествуют в революции. Петр Верховенский видел,
какую роль в революции будут играть "чистые мошенники". "Ну, это, пожалуй,
хороший народ, иной раз выгодны очень, но на них много времени идет,
неусыпный надзор требуется". И дальше размышляет П.Верховенский о факторах
русской революции: "Самая главная сила -- цемент все связующий, это стыд
собственного мнения. Вот это так сила! И кто это работал, кто этот
"миленький" трудился, что ни одной-то собственной идеи не осталось ни у кого
в голове! За стыд почитают". Это было очень глубокое проникновение в
революционную Россию. В русской революционной мысли всегда был "стыд
собственного мнения". Этот стыд почитался у нас за коллективное сознание,
сознание более высокое, чем личное. В русской революции окончательно угасло
всякое индивидуальное мышление, мышление сделалось совершенно безличным,
массовым. Почитайте революционные газеты, прислушайтесь к революционным
речам, и вы получите подтверждение слов Петра Верховенского. Кто-то
потрудился-таки над тем, чтобы "ни одной-то собственной идеи не осталось ни
у кого в голове". Русский революционный мессианизм предоставляет собственные
идеи и мнения буржуазному Западу. В России все должно быть коллективом,
массовым, безличным. Русский революционный мессианизм есть шигалевщина.
Шигалевщина движет и правит русской революцией.
