На этой неделе довелось мне собороваться дома у игумена, 25 лет отмонашествовашего в Троице-Сергиевой Лавре, а ныне служащего заштатным священником в одном подмосковном храме.
Просторная двухкомнатная квартира в Москве. В комнате (келье монаха) иконы, диван, три стула, письменный стол, телевизор, шкаф. В соседней комнате живет пожилая келейница. Обстановка аналогичная. Не аскетическая, но, что называется, ничего лишнего.
На вопрос "а как в Лавру-то, батюшка, не хотите ль вернуться?" обычно следует традиционная горькая усмешка. Отношение к Лавре, с которой, естественно, сохранились связи, скептически-негативное. Интересно, что человек монашествовал в Лавре в глухие советские годы, а покинул ее, выбрав путь приходского священника, уже в 90-е, как раз, когда в Лавре началась "эпоха возрождения".
О причинах ухода говорится скупо: "Не все там стало хорошо". Еще скупое: "У нас еще были старцы, мы не чуствовали себя брошенными, а сейчас молодые монахи чувствуют себя никому не нужными. Нет духовного руководства".
60 лет. Впереди - в лучшем случае продолжение заштаного служения (если еще сложится). Монастырь - пройденный этап.
Это - так, субъективная "зарисовка с натуры".