В целом практика суфизма во многих аспектах напоминает аскетику древнего исихазма. Скорее всего здесь имеет место явное влияние сирийского исихазма. Например в суфистских текстах часто приводится метафора о любви к Богу как о состоянии опьянения. Однако такую метафору находим ещё у прп. Исаака Сирина:
«При сильном и божественном вожделении... человек начинает возбуждаться к божественной любви и сразу опьяняется ею, как вином; расслабляются члены его, мысль его пребывает в изумлении, сердце его отводится в плен к Богу; и таким образом, как сказал я, уподобляется он упившемуся вином. Как человек, который пьет вино в день плача, напившись, забывает всякую печаль о своем трудном положении, так и опьяненный любовью Божией в этом мире, который есть дом плача, забывает все труды свои и печали и по причине опьянения своего делается нечувствительным ко всем греховным страстям. Благодаря изумлению откровениями Его пьянеют праведные любовью к Богу. Хорошо сказал один из святых, что души, которые взирают на Него, забыли свое жилище.»
Историчесие свидетельства о жизни прп. Исаака Сирина относят время его деятельности к периоду 660-700 гг., в то время как суфизм сформировался позднее:
“Истоки суфизма прослеживаются уже в VII в., хотя, видимо, о суфизме как таковом можно говорить со второй половины VIII — начала IX в., когда изменившиеся формы жизни, отход арабской верхушки от простоты и суровости первоначального ислама, а также влияние традиций аскетизма народов завоеванных арабами земель вызвали рост аскетических настроений в исламе. … Постепенно в этом аскетическом течении ислама стали нарастать мистические настроения, впервые проявившиеся на рубеже VIII и IX вв. в виде чувства неизбывной тоски по Богу, чувства бесконечной любви к нему и стремления к соединению с Богом.” (Торчинов “Религии мира”)
