Предел терпения, как и болевой порог, это вещь индивидуальная. Раиса спрашивала о пределах..А что такое терпение - может, это подавленное возмущение, это что-то такое придушенное..."душили-душили". Решение о терпении, оно п р и н и м а е т с я. Смирение не берется на себя по желанию. "Терпелка" кончается, смирение - нет. Смирение - это ответ всего на существа на вызов жизни. По моему опыту , это происходит вне ментала, а больше похоже на рефлекс. Возможно, это и есть тот самый энергетический уровень.
Вы понимаете терпение как волевое подавление возмущения. И если перестать этим заниматься, отпустить ситуацию, то тогда придет истинное смирение, как замена терпению. Но так вопрос и не ставился. Хотя у Раисы тоже похожее понимание терпения.
Поэтому я и возразила вам, что то терпение, о котором вы говорите как о подавленном и задушенном (мазохистским) возмущении – это всего навсего ветхое терпение или по-другому, один из хитрых способов проявления НЕТЕРПЕНИЯ.
Кстати, так же, как человек принимает решение терпеть, так же он может принять решение и быть смиренным, хорошим, праведным, честным, добрым, чистым, милосердным и т.п. (список добродетелей можно дополнить по желанию).
Но чем отличается ветхая добродетель от добродетели в Боге? Тем, что добродетель в Боге дарит истинный, а не выдуманный мир душе. И этот мир нельзя получить лишь нашим волевым усилием - решением. Этот мир – дар Божий. И человек, получивший его в дар, являет уже другое терпение, не как проявление своей воли, а как проявление милости Бога. Такое терпение раскрывается в смирении. Они не идут одно за другим – смирение после того, как кончается терпение, нет. Они идут в паре, как дополнение друг друга. Поэтому, конечно же, Вы правы в том, что у вас лопнуло именно то терпение, которое «душили-душили».)) И теперь появилась возможность по-новому, более осознанно посмотреть на ситуацию.
Грация, такое впечатление, что вы не мне отвечаете? Подавленное возмущение - это лишь один из возможных вариантов. Про смирение уже много написано, повторяться не имеет смысла. Я считаю, что при наличии смирения необходимость в терпении отпадает. (Речь не идет о физической боли, симриться с немощью и болезнью можно, все, что касается телесной боли (подразумеваю яркую, острую боль или ту изматывающую и длительную) - на этом поле речь идет о терпении, это мой опыт, не настаиваю).
Смирение это наш ответ на жизнь со всеми ее пирогами. Но при этом может оставаться боль, печаль и тп. Уходят эмоции, относящиеся к обиде, возникающие к тому, что направлено на тебя конкретно.
Вы переводите стрелки исключительно на "себя", в том смысле, что смотреть нужно только в себя, а другой пусть сам колупается. Любое общение - это взаимодействие, это двусторонний процесс. И ваши тексты - тому свидетельство, кстати!) Вы же разложили м е н я, а не свое отражение во мне. И это нормально. Иначе "тихо сам с собой я веду беседу".
"
наше место - в их среде для того, чтобы мы внесли туда нечто" - это не в себя, это от себя, через себя для другого.
Я не стану много писать, лишь потому, что иначе смотрю на проблему зла.
Если вас послушать - я специально сейчас утрирую - то мы дойдем до солипсизма. Мир не гомогенен. Единство мира не подразумевает этого. Целостность - это множественность в одном. Поэтому люди, "вызывающие ужас или неприязнь", сеющие зло могут существовать в нем вполне конкретно. Другой вопрос - как мы с ними взаимодействуем. Смирение состоит в том, что мы видим трезво и принимаем эту ситуацию. Не пассивно, а активно, как и писал А. Сурожский. Мы можем молиться за них. Даже если не в состоянии их полюбить. Хотя возникает определенное проникновение к ним. Приятие их таковыми.
Сурожский ставит вопрос о том, как в смирении не впасть в прекраснодушие, как видеть поток добра либо зла через человека, и как быть, зная об этом.
Грация, дорогая!-))))) Ей-богу, если вам дан дар любви - это супер! У меня его нет, полагаю, во всяком случае, постоянно проявляющегося. К насильнику, который напал на меня в лифте - и вот, да, это было терпение самое настоящее - я не испытываю ни злобы, ни возмущения. Мне его жалко, и меня сковывает, замораживает глубина "падения" этого человека, она потрясает, как и глубина зла в некоторых других персонажах. Но я им сочувствую - ну, приперло человека, каждому знакома ситуация, когда тебя несет, мы же не родились исихастами, жили же и до этого. Это какое-то мягкое чувство, оно делает меня мягче. (Не думаю, что это любовь). Но это не значит, что я признаю насилие "злом, лежащим во мне". Это не значит, что я признаю насилие тем, что не нужно пресекать. Есть такая штука, как я. И знаете, я ведь тоже дитя Божье. И покушаться на меня и дарованную мне свободу - это грех, преступление. Не мое. Это объективное событие. И речь идет о том - с моей стороны, как я его отработаю внутри себя, чем отвечу этому человеку, и как буду смотреть на зло. Силуан говорил о различениии, и очень просто пояснил: добро злыми методами не творится. Так что вопрос в контексте смирения/терпения лежит в том, какой инструментарий можно выбрать в ситуации приятия мира, в котором зло-таки, происходит. И часто - независимо от меня.
