где - я не знаю... в уме.. а если быть точнее, то как Симеон НБ пишет - непонятно где, он несвязывает не только с телом но и с умом это зрение... потому что оно не в уме , а где-то на уровне сущности, духа, ум лишь распознает самого себя в этом соединении...
однако тишина ума была...и именно чувство что есть некая область...середина груди и выше...
Кстати, кто-то на форуме точно подметил в свое время весьма важный признак этой "области" (перескажу) –
уму там подлинно хорошо пребывать и естественно, так что выходить он не хочет, когда чуть навыкнет. Хочет, в ошеломлении, кущу сделать ))
Об этом, имо, и с.о. писали...
да об этом говорил прп. Никифор... у меня раньше была большая потребность удерживаться в сердце... но как отцы говорят, что ум не может соединиться с богом, если прежде не соединится сам с собой - с сердцем... дело в том что со временем ум укореняется в сердце - ощущает себя целостным существом, а не только ментальным апаратом. тогда уже происходит слияние с богом - но само божественное состояние не увязывается с телом - это дух... а где он находится - не понятно.. это новое существо, не подчиненное тварным рамкам. не помню в каком слове или гимне Симеон пишет об этом..иногда "вся кости моя рекут" - есть ощущение присутствия бога во всем теле, как-бы ощущение духовности, нетления - у меня такое было раза 2 очень сильно, после причащения - все тело становится легким, нету тяготы молитва льется из всех составов.. на ум приходит только "новый адам с небесе".. т.е. когда ум соединился вполне с сердцем, ему уже не надо куда-то убегать в тело, бежать от омрачающих мыслей - силой Христовой он обретает свободу и уже сам освещает все тело посредством души, как Палама пишет.. ну а дальше тело действует на окружающую среду - на бесов , на животных, на людей
то есть бывает сильное ощущение присутствия божия - ум ясно видит это солнце -
Вот...важный для меня момент...ясно видит...а где, это солнце?...
Сегодня опять нечто странное произошло...после причастия шёл из монастыря домой...стараясь в молчании удерживать внимание где то от верха между лопатками, и всю грудь...и как то само обнаружилось---точка...яркая точка белый свет...и вокруг как ореол\сфера с кулак величиной...ну как свет от лампады...я тут же подумал "светильник"...
Положительный момент-то что внимание само держалось в этой точке света в середине груди...а весь мир и помыслы на периферии...т.е. то же состояние которое я называл духовным...плюс обнаружилось что и раньше такое(отстранение) было после причастия, просто слабее и я не замечал...
Однако устремиться умом к Богу, с порывом или жаждой...как то не получается...веры что ли не хватает...
Вроде веры если добавляю...то появляется некое дерзновение, причём с решимостью курить бросить...но...быстро гаснет...
Свой "светильник" ломпаду...временно занёс в раздел--прелесть\видЕния...а там поглядим...буду думать...
У тебя ТАК не было?...
первый раз у меня было когда я молился, как Диадох учит - 'ГИХ" - когда я говорил Иисус у меня в уме сверкнул свет. я тогда как-бы взорвался - у меня никаких сомнений небыло, что это Господь. меня буквально всего наполнило силой.. похожее описанияя встретил в книге про Силуана, когда он увидел живого спасителя на иконе.. вначале это было как очень сильная вспышка - потом как-бы переросло в шар, в солнце, потом тускнеет, становится как луна, которая тихо уходит а потом таинственно скрывается.. часто смотря на мир, на его красоту ум возвращается к этому светилу, как от собирательного образа - раньше я мог потерять его, а сейчас оно как-бы постоянно ровно закрепилось в уме. причем как-то приблизиться более, взлететь к нему своими усилиями я тоже почти не могу - я могу только осозновать свое падение - тогда оно само приближается.. но также бывает внезапно приходит сильное озарение, опять как вспышка (впрочем как в первый раз такой же силы не было)... но где это я не могу сказать... раньше помню я находил это в сердце.. но об этом тоже Симеон пишет - что он искал бога везде после озарения, все обошел, нигде не нашел - вернулся к себе в свое сердце и там обрел эту звезду..
Сижу ли я в келлии ночью или днем, любовь невидимо и неведомо соприсутствует мне. Будучи вне всех тварей, но в то же время и со всеми, она есть огонь и свет, она бывает облаком света и делается солнцем. Итак, как огонь, она согревает душу мою и воспламеняет сердце, возбуждая в них желание и любовь к Творцу. Когда же я воспламеняюсь душою и делаюсь подобным огню, она, как светоносное сияние, вся летает вокруг меня, испуская в душу мою блестящие лучи, и просвещая ум мой и делая его зрячим, показывает его способным к высоте созерцания. Это именно и есть то, что я назвал раньше цветом страха. Видя этот Свет и исполнившись несказанной радости, я недолго однако радовался тому, что видел, так как, принесши мне божественную радость, Он удалился, совосхитив с Собою ум мой, и чувство, и всякое мирское желание. Последовав за Ним, ум мой хотел уловить явившийся мне Свет, но не нашел Его тварным и не мог оказаться совершенно вне тварей, чтобы уловить Этот несозданный и неуловимый Свет. Однако ум мой все обошел, пытаясь увидеть Его: обыскал воздух, обернулся по небу, исходил, кажется, в поисках бездны и концы мира, но ничего во всем этом не нашел, так как все это – тварное. Поэтому я плакал, печалился и сгорал внутренно, и будучи в изступлении как бы бесчувственным, проводил так жизнь. После же Он пришел, когда захотел, и спустившись в виде светлого облака на мою голову, весь, казалось, осел и заставлял меня, бывшего в исступлении, кричать. Однако, опять улетев, Он оставил меня одного; когда же я тщательно начал искать Его, то снова всего Его внезапно нашел в себе и узнал, увидев внутри своего сердца, поистине как светило или как диск солнца. Явившись таким образом и будучи ясно узнан мною, Он обратил в бегство толпу демонов, прогнал робость, внушил мне мужество и, обнажив ум мой от мирского чувства, облек меня в одежду умного чувства. Отлучив же меня от видимого и сочетав с невидимым, Он дал мне видеть Несотворенного и радоваться тому, что я отделился от вещей тварных, видимых и скорогибнущих и соединился с Несотворенным, Нетленным, Безначальным и для всех Невидимым. Ибо это есть любовь.
то есть когда свет очень силен он как-бы несет в себе знание что это ГОсподь. и Силуан пишет что в такие минуты не возможно не узнать Господа, да и не он один.. кажется синаит Григорий тоже пишет что когда действует благодать, то сомнений не остается... с другой стороны Каллист пишет про созерцание:
79. Ум, руководимый благодатию к созерцанию, поистине всегда питается духовною манною. Ибо, действительно, чувственная манна, которую вкушал Израиль, заключала в себе усладительную и замечательную силу питать тело. А что такое она была по существу, было неизвестно. Отсюда она и называлась манною, так как слово это обозначает незнакомое. Слово это значит: что это такое? И те, которые не знали сущности того, что они видели и ели, говорили в недоумении: “Что это такое?” Так же и созерцающий все время приходит в исступление ума и говорит себе: “Что это такое, которое при созерцании увеселяет и, вкушаемое духовно, утучает ум, само же по себе переходит границы мышления как божественное и сверхъестественное, необыкновенным образом питающее и напояющее ум; оно не поддается устроению ума не только как непостижимое по существу, но и как бесконечное и безграничное”.
тут я так вижу -когда светолитие немного утихает, очень яркая звездочка превращается в шар, и свет перестает так сильно уверять что это - Господь.. ум немного возвращается к себе, успокаиваетс, входит в свое русло. тогда возникает вопрос действительно: а что это такое в уме? что это за таинственное солнце? но умзнает откуда из чего, и как оно появилось - и нонимает , что это духовное зрение... так он всегда его снова узнает- после отпадения , после омрачения.. а бывает и так - солнце расширяется, усиливается и опять как звезда становится и ясно говорит - я Господь, и опять никаких сомнений нет. кстати про то как оно расширяется и со временем захватывает весь ум опять пишет Симеон
Свет Твой, Христе мой, озаряя меня, оживляет и возрождает, ибо видеть Тебя есть жизнь и воскресение. Но как (происходят) действия Твоего света – я сказать не могу. Однако я (самим) делом познал и знаю, Боже мой, что хотя бы я (находился) в болезни, в скорбях или печалях, хотя бы содержим был в узах и в темнице, и (томим) голодом, хотя бы объят был, Христе мой, еще более тяжелыми и ужасными (обстоятельствами), свет Твой, возсияв, все это прогоняет, как тьму, и Божественный Дух Твой внезапно делает то, что я бываю в покое и свете и в наслаждении светом. Я знаю, что скорби суть как бы дым, помыслы – тьма, искушения – стрелы, заботы – мрак, страсти же – звери, от которых Ты, Слове, некогда освободил и избавил меня, мало-помалу озарив меня Твоим Божественным светом. И ныне, хотя я нахожусь среди всего этого, Ты, Христе Боже мой, хранишь меня неуязвимым, покрывая Твоим светом. Но так как я весьма часто претыкаюсь, ежечасно согрешая, так как превозношусь и прогневляю Тебя, то нуждаюсь в благоутробном Твоем наказании, Христе мой, действие которого сильно ощущаю в себе, чрез удаление покрывающего меня Божественного света. Ибо как по захождении солнца наступает ночь и тьма, и все звери выходят на добычу, так и когда свет Твой перестает покрывать меня, тотчас (окутывает) меня житейская тьма, покрывает море помыслов, звери страстей снедают меня, и я уязвлен бываю стрелами всевозможных помыслов. Когда же, движимый состраданием, Ты опять сжалишься (надо мною) и услышишь мои плачевные вопли, и вонмешь воздыханиям, и примешь слезы, и восхочешь призреть на смирение мое – того, кто согрешил непростительно, то видим бываешь вдали, как восходящая звезда, и мало-помалу расширяешься (не Ты сам так изменяешься, но ум раба Твоего к зрению открываешь) постепенно все более и более, и видишься, как солнце. Ибо когда убегает и исчезает тьма, я думаю, что приходишь Ты – Вездесущий. Когда же Ты, Спасителю, всего меня окружишь, как и прежде, когда всего меня покроешь и всего обнимешь, тогда я освобождаюсь от зол, избавляюсь от тьмы, искушений, страстей и всевозможных помыслов, и исполняюсь благости и веселия, наполняюсь радости и несказанного благодушия, видя страшные таинства и необычайные чудеса, видя то, чего ни око человеческое не видело и не могло бы видеть, ни ухо – слышать, и что на сердце смертных отнюдь не восходило (1 Кор. 2, 9). От этого я сильно изумляюсь и прихожу в изступление, и совершенно отчуждаюсь всего, что – на земле, непрестанными гласами восхваляя Тебя, Боже мой, и замечая в себе самом необычайное изменение и (необычайный) способ заступления всемогущей руки: как озарением и явлением одного света Твоего Ты прогнал всякую печаль, исторгнул (меня) из мира и, таинственно соединившись со мною, немедленно возстановил меня на небе, там, где нет ни печали, ни воздыхания, ни слез, ни змия, жалящего в пяту, и показал мне нетрудною и безскорбною ту жизнь, которая для всех людей противна, тесна, с трудом проходима, или вернее сказать непроходима. Ибо кто из людей когда-либо мог или возможет быть на небе, с телом или без тела, и на каких крыльях (туда) возлетит?
